Неформал

И тут как внизу шарахнет! Тоннель этот весь покачнулся прямо! А потом тихо стало, аж в ушах звенит, и я думаю – ну все, конец Ивану… А тут снова – еще раз как долбанет! Прямо гул под землей пошел, а потом слышу – орет кто-то. Да так громко, что явно – не Иван! Потому что не может человек так пронзительно и так страшно кричать. А потом стихло все. Маришка вдруг зашевелилась рядом и говорит таким дрожащим, но, в то же время, решительным голосом:

– Ты, Шурыч, как хочешь, а я пока Ивана не дождусь, никуда отсюда не уйду!

А я ей и отвечаю:

– Ты тоже, Мариш, можешь чего угодно хотеть, а через пятнадцать минут я тебя отсюда силком утащу. Поняла? Но пятнадцать минут подождем.

Отошли мы туда, где нор поменьше было и рюкзак Ивана туда же оттащили. Только я за рюкзак взялся, чтобы обшарить, а Маришка и говорит:

– Не смей!

Я помолчал и отвечаю:

– Мне, Мариш, патроны нужны, у меня только один магазин остался, а нам еще полтора километра под землей топать!

– Все равно! – шепчет она в ответ. – Это его рюкзак, и его вещи!

Но слушать я ее не стал, карманы на рюкзаке обшарил, в одном из них патроны нашел, стал в магазин набивать. А руки не слушаются, то ли от усталости, то ли с непривычки. Но деваться-то мне некуда! Потому что если не будет у нас больше Ивана, придется только на себя, на свой автомат надеяться. Ну набил я магазин, сунул опять в карман рюкзака. Сел, туда-сюда по сторонам поглядываю, чтобы нас никто врасплох не застал, а потом слышу: вроде бы лезет кто-то по норе, которая напротив нас! Я спиной в стенку тоннеля уперся, ногой – в бороздку на полу, автомат туда направил, чтобы в случае чего, сразу тварь пристрелить, а потом смотрю: в луче фонаря рука появилась, а потом и голова. Иван! А он хрипит:

– Санек… Подмогни…

Ну мы с Маришкой подскочили, вытащили его за руки в тоннель. А он тяжелый! И весь бок у него правый в крови, от плеча и ниже – вся форма черным залита. Но это на камуфляже кровь черная, а на наших руках-то сразу видно, что красная, человеческая кровь, одним словом. Не как у тварей. Ну мы его как вытащили, так Маришка сразу в себя пришла и командовать начала. Мол, надо с него форму срезать да рану промыть. А форма-то на плече реально вся дырками, видать, тварюга эта зубами его все-таки схватила. А на что она способна, я очень хорошо себе представляю! Я с него «Сайгу» снял, а потом еще винтовку эту супер-пупер стащил.

А он головой мотает, а у самого на губах пена кровавая.

– Отставить, – говорит, – перевязывать, щас нормально будет! Дайте только флягу там, в кармане, маленькую такую! – и в рюкзак тычет.

А как не надо, когда с него уже лужа крови натекла? В общем, Маришка мой рюкзак наизнанку вывернула, мне рубашку свою сунула, чтобы я раны зажал, а сама аптечку достала, которую я в вертолете нашел. А Иван все стонет:

– Да бросьте вы… Фляжку дайте!

Тут уже моя очередь орать настала. От страха, что он помрет у нас прямо на руках.

– Ты сдурел совсем, что ли? Зачем тебе фляжка? Бухну́ть перед смертью?

А он и отвечает так тихо уже:

– Там – говорит, – вода святая…

Ну тут я заткнулся сразу и сказал Маришке, чтобы она в кармане рюкзака фляжку нашла, пока я раны зажимаю. Она фляжку быстро нащупала, вытащила и мне подала. A фляжка маленькая, для коньяка. Отхлебнул он из нее, сглотнул, перекрестился, свалился на бок да и затих. То ли умер, то ли сознание потерял. Я аж растерялся. Че делать-то теперь?

Но тут меня Маришка отстранила, даром, что сама чуть с ног не падала.

– Иди, – говорит, – Шурыч, лучше в оба смотри, а я сама разберусь!

Ну я Ивана отпустил, автомат схватил, а руки все в крови, скользкие… Маришка дала мне кусок бинта, я руки вытер и автомат протер, да вокруг осмотрелся. Если кто и был в тоннеле, то на глаза мне не показывался. А потом я «Сайгу» взял, тактический фонарь на ней включил и снова туда-сюда посмотрел. Никого.

Ну пока я в темноту глядел, да «Сайгу» рассматривал, Маришка китель Ивану расстегнула, стащила его с плеча вниз, потом меня позвала, потому что приподнять его надо было, чтобы перевязать. А я и спрашиваю ее:

– Он живой хоть?

– Живой! – отвечает. – С чего ты решил, что неживой-то? Давай, помогай!

Ну пришлось его приподнять немного да помочь ей перевязывать. Я и не думал никогда, что она такая решительная! Не очень-то здорово у нас с перевязкой получилось, ну да оценивать здесь некому было.

Я-то, чесслово, больше по сторонам смотрел, чем на Ивана. Неуютно мне было, сил нет. Мы ж тут как на ладони, хоть сверху на нас прыгай, хоть с боку атакуй. Маришка как закончила Ивана перевязывать, так я ей и сказал:

– Пистолет возьми и «Сайгу» под рукой держи, я пойду, пещеру какую-нибудь найду. Не бойся, я недалеко. Меня только не подстрели, поняла? Фонарь у него забери, давай я его вот сюда положу, чтобы он в эту сторону светил, а вот так давай ружье положим, чтобы фонарь в другую сторону бил: и под рукой, и светит. Поняла? Я подходить буду, позову тебя обязательно. Я не пойду далеко, я рядом.