Неестественный отбор

Я стоял на краю котлована и задумчиво рассматривал искусно вырезанный в камне барельеф. На нём был изображён человек, держащий в руке небольшой жезл, от которого исходила какая-то энергия, а может быть, обыкновенный свет. Но я больше склонялся к первому варианту, потому как в этих лучах над мнимой поверхностью парил некий ларь или саркофаг. Часть картины была разрушена, другая всё ещё скрывалась под толщей земли, отчего суть изображения не раскрывалась до конца. Но я всё равно не мог отвести от неё взгляд, словно что-то насильно его притягивало.

Не знаю, сколько я так простоял, прежде чем решил спуститься в шурф.

При ближнем осмотре барельеф вызывал ещё бо́льший трепет. Точность линий поражала воображение, и это при учёте того, что я ни хрена не понимаю в искусстве. Стоило больших усилий оторвать взгляд от лица главного героя картины. А всё потому, что мне казалось, будто он внимательно наблюдает за каждым моим движением.

Осмотрев стену, я обнаружил место, из которого мог вырваться тот самый рой. Небольшой участок был испещрён крохотными отверстиями.

Выудив из нагрудного кармана небольшой фонарик, я убедился в том, что они сквозные, а заодно попытался рассмотреть то, что находилось внутри. Увы, сделать это не удалось. Блоки, из которых выложили стену, имели огромную толщину, и невооружённым глазом получалось увидеть лишь отдалённый блик фонаря.

В попытке отыскать оптимальный угол обзора я провозился не менее получаса. В итоге плюнул на всё, выбрался из раскопа и отправился к остову корабля, чтобы заполучить хоть какие-то доказательства присутствия опасности. При этом некоторые файлы с дрона я удалил, чтобы не спалить группу учёных. Не нужно пока нашим знать, что на планете есть ещё кто-то, кроме нас. С вновь прибывшими ещё не всё ясно.

Запустив дрон, я отснял груду металла, задерживая аппарат в местах, очевидно говорящих о том, что на корабль было совершено нападение. Затем подвесил его на некотором расстоянии, чтобы видеть происходящее на пути, и отправился в лагерь. Прилетевшие вчера земляне подождут, сейчас есть более значимые вопросы, которые следует обсудить. Например, как поскорее свалить с опасного места.

Ориентируясь по компасу, я проложил маршрут таким образом, чтобы пройти мимо вездехода. Не для того чтобы посмотреть на останки, просто вчера я впопыхах забыл поставить метку на карте. Бросать добро у нас не принято. Да, может, восстановить машину не получится, но у нас есть и другие, вышедшие из строя. Возможно, за счёт деталей с разбитого вездехода удастся оживить их.

Оказывается, от места аварии я удалился неслабо. Пилить пришлось более двух часов. А когда наконец добрался, замер, задумчиво почёсывая макушку. Обглоданная туша медведя, возле которой лежало истерзанное тело Синего, осколки стекла и пара искорёженных кусков металла. Вот и всё, что удалось обнаружить. Кто-то забрал наш вездеход. Но кто?

Неужели наши, так и не дождавшись ответа, отправили следом поисковый отряд? Но для этого слишком рано. Путь только в один конец должен был завершиться на рассвете. День перевалил за вторую половину и максимум, что должно происходить в лагере, — это бурное обсуждение на тему «Что теперь делать?». Но даже не это заставило меня заволноваться. Как я ни пытался, так и не смог обнаружить следы тех, кто забрал разбитую технику. Словно они сюда по воздуху прилетели. А за время бодрствования, я ничего такого на небе не заметил. Неужели рой? Но в чём смысл уничтожать разбитый вдребезги вездеход?

Ответы взять было негде.

Ночевать снова пришлось в лесу. Я опять отыскал подходящее дерево, вскарабкался на него и привязал себя к стволу, чтобы не свалиться во сне. Да, животных не было слышно, даже после заката лес не огласил ни один возглас. Но оставались насекомые, соседство с которыми не приведёт ни к чему хорошему. На ветке, конечно, тоже достанут, но не в том объёме, в котором они носятся по поверхности. Ну и опять же, лучше перестраховаться. Медведя мы тоже не ждали.

Утром, закинув в живот остатки мяса, я вновь отправился в путь. За ночь при помощи специально прибора удалось выдавить из атмосферы около литра воды. Он прогонял через себя воздух, охлаждая его и конденсируя воду, которая сразу сливалась во фляжку. Отвратительная, с каким-то пластмассовым привкусом, но это лучше, чем ничего.

С компасом я сверялся каждый час, и не безосновательно. Человеческий мозг не в состоянии постоянно придерживаться прямой. И даже я, привыкший к жизни в лесу, всё равно загребал то вправо, то влево. Не сильно, но тем не менее каждый раз приходилось корректировать маршрут. Воду я не экономил, потому как знал, что ближе к обеду выберусь к ручью. Я сделал себе пометку, когда мы пересекали его на вездеходе. Помню, в тот момент я ещё подумал, что эта информация может пригодиться, если что-то пойдёт не так. Как в воду глядел.

Я усмехнулся вышедшему каламбуру и в очередной раз бросил взгляд на стрелку компаса.

* * *