Недоумение

Оказывается, скромненький наш Михаил Михайлович умел добиваться своего. Уже через неделю проник он в квартиру уважаемого соседа, куда я попадал только с милицией. Не знаю, чем он завоевал расположение. Правда, сам профессор не стал выслушивать «пришельца», он уезжал на конференцию в Цюрих, но перед отъездом связал Шестакова со своим другом и даже не доктором наук, а членкором, попросил отнестись с вниманием к очень приятному человеку.

Шестаков волновался, как студент перед экзаменом. Раза три заходил к нам, Таню спрашивал, так ли он одет, перед зеркалом крутился, словно девушка, выяснял, как надо здороваться с членкором, как обращаться, как прощаться. Таня предложила отрепетировать разговор, она всегда репетировала экзамены. Но для полного доклада времени не хватало. Шестаков сказал только, что перед человечеством (о человечестве он, видишь ли, беспокоился, ему масштабы одной страны были маловаты), перед всеми нами, проще говоря, стоят глобальные трудности. Мировая наука обязана справиться с засухами, неурожаями, землетрясениями, наводнениями, эпидемиями, инсультами и инфарктами, раком, старостью, энергетическим, экологическим и прочими кризисами, с ядерной опасностью прежде всего. Требуются открытия, многочисленные, крупные, радикальные, надлежит наладить конвейер открытий, а для того внедрить в науку алгоритм открытий. Опять алгоритм!

— И ничего тут сверхъестественного, — уверял Шестаков. Алгоритм открытий нашел еще ваш Менделеев (опять «ваш»!). Надо выстроить факты по порядку, найти закономерность; в химии она периодическая, увидеть пропущенные клетки и край знаний. Там и надо искать — за краем. Что искать, что найдешь — закономерность подскажет. У вас (снова «у вас»!) край знаний проходит за галактиками и под фотонами.

Тут Шестаков долго излагал доказательства, но я, извините, в физике не силен, перепутаю, пересказывая. Помню только, что он рекомендовал искать сверхэнергию в вакууме, потому что, чем глубже в недра материи, тем энергии больше. Естественно, кирпичи должны быть прочнее, чем все сооружение, так что в атомах больше энергии, чем в молекулах, а в ядрах больше, чем в атомах, а в частицах больше, чем ядрах, и так далее.

— Это наши ученые и сами знают, наверное, — сказал я ему тогда. — Ты им подскажи что-нибудь новенькое, что вы — пришельцы — усмотрели за передним краем, нашим краем, а в вашем глубоком тылу. Конкретное что-нибудь подскажи. — Вот видите, я уже и рассуждал с ним как с подлинным пришельцем. Не то подыгрывал, не то в роль вошел.

Он поморщился:

— Не хочется и не хочется мне делать подсказки. Все время твержу: не подарки я привез, а умение, алгоритм изготовления подарков. Но если ты считаешь, что это так необходимо… Ладно, расскажу конкретное: строение фотона или электрона, например, у вас этого еще не знают.

Тут он глянул на часы, пробормотал: «Никак не могу приспособиться к вашему времени», заторопился. Я крикнул вдогонку;

«Ни пуха, ни пера!» Но он меня к черту не послал, пренебрег приметой.

Должен сказать вам, товарищ следователь… ну хорошо, гражданин, гражданин… так вот должен вам сказать, что не верил я, будто мой сосед подлинный пришелец. Вижу, человек начитанный, незаурядный, пожалуй. И если ему угодно разыгрывать пришельца, пожалуйста, могу и подыграть. Но тут я заколебался. Одно дело, когда он-бывший инженер-рассуждает со мной-бывшим агрономом — о природе и любви, о том, о сем; совсем другое — идет к членкору физику. Это уже не игра. Видимо, друг мой и сам верит, что он пришелец. А вдруг и впрямь подлинный пришелец?

И подумал я еще, что это же легко проверить. В наш дом Шестаков переехал, обменявшись с Раей, с той, что от мужа бегала. Схожу-ка я к ней в Кривоколенный, на прежнюю квартиру моего пришельца, и расспрошу, проживал у них Михаил Михайлович или неведомо откуда с неба свалился.

Как раз дело было в субботу, с утра. Членкор пригласил Шестакова к себе на дачу в Мозжинку, возле Звенигорода. Туда и обратно — целый день. «Кривоколенный переулок ближе, — подумал я. — Обернусь быстрее».

Переулок этот в центре Москвы. Кривоколенные могут быть только в старом центре. И дом был старый, с толстенными стенами, прямо-таки крепостными, и с низенькими окошками. Раи я не застал, но словоохотливые соседки сообщили мне обо всех ее приключениях, Первый муж разыскал ее все-таки, явился со вторым вместе, но драться они не стали, а решили Рею пропить и на пропой забрали у нее ковер, гордость обстановки. В общем, оставшись без мужей и без ковра. Рая уехала в деревню, подальше от страстей, но мужья уже разузнали ее адрес… Все это я слушал добрых полчаса, не без труда перевел разговор на «пришельца».