Недоступная девственница

Что ж, все было спланировано с удивительной точностью. Единственным светлым пятном в этой кромешной тьме было то, что Джайлз по своим личным мотивам отказался признать что слышал тайну Новикова, когда его псевдовдова провела дознание… Модести отметила, что ее интуиция правильно настраивала ее против женщины в коттедже. Интересно, что именно заставило внутренний голос подать сигнал тревоги?.. На да ладно, об этом потом…

Модести на всякий случай проверила смирительную рубашку, Конечно, при желании она могла бы освободиться в течение двух минут, но все же это была пустая затея, коль скоро с нее не спускают глаз те, кто взял ее в плен. Опять же два ремня, которыми ее привязали к креслу, создавали дополнительную преграду, причем, по сути дела, непреодолимую. Впрочем, Вилли как раз мог бы попробовать справиться и с рубашкой, и с ремнями… Кажется, он уже успел поработать в этом направлении, потому что один из ремней оказался выше положенного. Лицо Вилли было бледным от наркотика. Он сидел, чуть ссутулившись, и рассеянно разглядывал обложку журнала, который читал Адриан Шанс.

Модести на мгновение прекратила исследование и пожалела Вилли. Она представила, как он корит себя за потерю бдительности. С того момента, как эта альбиноска переступила порог «Мельницы», он постоянно ожидал подвоха и, несмотря на всю его проницательность и осторожность, Лизе удалось-таки всучить ему фальшивый золотой слиток. Да, это был серьезный удар по его самолюбию. Он никогда не простит себе этого… Если, конечно, судьба будет к нему столь благосклонна, тотчас же добавила Модести про себя.

Модести еще раз посмотрела на Брунеля и Лизу, потом на Шанса и Мухтара. Никто из них не говорил. Никто не замечал ее. Рядом зашевелился и застонал Пеннифезер. Мухтар, похоже, задремал. Шанс взял карандашик и с его помощью производил на полях страницы какие-то расчеты. Брунель читал книгу в твердом переплете. Модести заметила по суперобложке, что это мемуары генерала де Голля.

Лиза ничего не делала. На лице ее было напряженное выражение, никаких признаков ликования. Она смотрела в окно, на облака, проплывавшие под крылом, с таким видом, словно к чему-то прислушивалась. Она производила странное впечатление. Время от времени она поворачивала голову, обводила пустым взором салон, иногда задерживаясь взглядом на Модести, но без признаков любопытства, словно все они были пассажирами самолета, выполнявшего регулярный рейс. Ни разу глаза в темных очках не задержались на Вилли Гарвине.

Модести отметила тот факт, что Лиза отнюдь не в восторге от своего подвига. Странно, но это следует запомнить. Вдруг да пригодится. Брунель перевернул страницу, поднял взгляд, остановил его на Модести, но опять-таки без признаков какого-либо интереса. После чего опять углубился в чтение.

Модести сочла обзор конкретной ситуации законченным. В данных обстоятельствах ничего предпринять нельзя. Она подавила приступ тошноты и стала обдумывать общую ситуацию. Да, они угодили в скверную историю. Если бы Модести позволила себе испугаться, то испугалась бы до глубины души. Правда, уже хорошо, что они еще живы и какое-то время, наверное, поживут. Модести и раньше попадала в неприятные положения, но всегда отыскивался выход. Впрочем, однажды ей не повезет раз и навсегда, но об этом лучше не думать. Лучше тратить умственную и нервную энергию на разработку плана действий в обстоятельствах, когда можно будет подумать о сопротивлении.

Важно понять мотивы Брунеля. Если бы он хотел свести счеты, они с Вилли были бы уже на том свете. Значит, он заманил их в ловушку с какой-то иной целью. Но с какой? Ему нужны координаты? Возможно. Но тут явно было что-то еще. Откуда Брунелю было знать, что они прибудут во Францию вместе с Пеннифезером? Значит, им двигали какие-то иные побуждения.

Модести вспомнила разговор с Брунелем в пентхаузе. Он говорил, что не верит в месть и вообще прагматик. Наверное, так оно и есть. Он очень походил на прагматика. Значит, у него есть свои причины везти их в Руанду. Несколько причин. Но как Модести ни пыталась их понять, у нее ничего не выходило, и это не на шутку тревожило. Противостоять человеку, о мотивах которого ты имеешь самое смутное представление, — все равно что фехтовать с завязанными глазами.

Модести еще раз оглянулась, стараясь проявлять к окружающим столь же мало интереса, что они проявляли к ней. Это тактика, но в чем ее смысл? Шанс и Мухтар наверняка потирают руки от радости. Девица либо радуется успеху, либо… Ну, а Брунель? Непонятно. Ясно одно: сейчас инициатива перешла к нему, и он постарается выжать из этого максимум пользы.