Недостреленный (АИ)

Обратно мы ехали уже другой дорогой. И Лиза, да и сам водитель кобылы не захотели проезжать мимо "гуляющих" анархистов. В итоге мы решили остановиться в Каретном ряду, оттуда и до третьего Знаменского переулка Лизе идти было ближе. Занеся в комнату наш небольшой скарб и отдав извозчику два червонца за поездки, мы с Лизой сняли верхнюю одежду и плюхнулись на достаточно широкую кровать. Путешествие закончилось, у нас появился новое пристанище, новый дом. И мы не знаем, даже я с моим знанием в общих чертах будущей истории не представляю, каково будет наше дальнейшее житье-бытье. Однако, будущее будущим, а кушать уже давно хочется. И мы с Лизой пошли осваивать местное кухонное хозяйство и готовить горячую пищу. Поужинав и разместив небольшую кучку наших вещей в гардероб, мы вымылись в ванне с горячей водой, текущей из крана, и которую не надо черпать ковшиком из нагретого на плите бака, что навеяло мне ощущение привычного для меня комфорта. После переезда и насыщенного дня заснули мы рано и моментально, едва головы коснулись подушек.

Наутро, позавтракав остатками ужина, Лиза заспешила на новое место работы. А я решил сходить в местные "храмы науки", которые я помнил, должны быть в это время в Москве. Первым на очереди стоял Императорский Московский Университет, располагавшийся в это время полностью всеми факультетами на Моховой. От нашего нового дома оказалось полчаса ходу, и вот я уже у Кремля, на Манежной площади, у старых зданий университета. Это для меня старых, а здесь пока еще современных и единственных.

Вспомнилась песня молодости известных тогда бардов:

Когда выпадет со звоном
Мой последний стёртый зуб,
Я к пилястрам и колоннам
На карачках приползу.
…[9]

Зубы у меня опять крепкие, а вот до нового здания на Воробьевых горах ждать еще долго, тридцать пять лет. Хотя кто знает, может и доживём. "И зубы тогда не должны еще полностью стереться, увижу еще ту, новую альма-матерь," — подумал я и зашел в историческое здание. Имена многих, учившихся и работавших здесь, в Императорском Московском Университете, стали позднее широко известны благодаря их достижениям в советское время: Лузин Н.Н., Меньшов Д.Е., Стеклов В.А., Чаплыгин С.А., Вавилов С.И. (физик), Тамм И.Е., Зелинский Н.Д. Вспомнил курьезное высказывание одного из них, Д.Е. Меньшова: "В 1915 году мы занимались функциональными рядами, а в 1916 — ортогональными рядами. А потом наступил 1917 год. Это был очень памятный год в нашей жизни, в тот год произошло важнейшее событие, повлиявшее на всю нашу дальнейшую жизнь: мы стали заниматься тригонометрическими рядами."

По коридорам ходили студенты в студенческих мундирах, профессора в сюртуках. И хотя всё окружающее явно отличалось от памятного мне более позднего времени, но ощущение молодости, студенческой юности, юношеских мечтаний об открывающихся горизонтах хлынули на меня из моей ушедших студенческих годов. А почему ушедших? Я тут опять полно сил и энергии, могу повторить свою молодость, почему нет?

К сожалению, кроме приятных воспоминаний и ощущений Университет не смог меня порадовать ничем. Своё математическое образование я давно не использовал в свои пожилые годы, поэтому, естественно, не смог продемонстрировать блестящих знаний. Никаким ассистентом ни на какою научную должность меня не взяли, тем более я не смог предоставить не то что справок об окончании учебных заведений, но и сказать, где и у кого я учился. "Приходите, молодой человек, осенью, ходите вольнослушателем, у вас есть некие способности," — утешающе сказали мне, — "Или поищите документы об образовании и поступайте студентом. Мы будем рады вас видеть."

Я знал, что аттестатов и дипломов искать мне не придётся, так как летом 1918 года новая власть отменит предоставление подобных документов для поступления, а так же плату за обучение и даже конкурсные экзамены. Но учёба учёбой, а зарабатывать мне где-то нужно. Еще полгода до нового учебного семестра, да и потом, если решусь получать здешнее образование, тоже надо на что-то жить. Не сидеть же у Лизы на шее, надо работать, тем более иначе будет совсем голодная жизнь для обоих. С такими раздумьями, жуя взятый с собой из дома кусок хлеба, я вечером шёл на новую нашу квартиру в Каретном ряду, домой.

Дома мы с Лизой поделились впечатлениями о первом полностью московском дне. У неё было всё хорошо, хоть и непросто — вникать в новые правила и привыкать к новому месту работы тоже было нелегко. Девушка подбодрила меня надеждой, что завтра в училище у меня может быть всё по другому. На следующее утро она пошла к своему месту работы на третий Знаменский, а я отправился пешком в Немецкую слободу.

Там, на Технической улице и находилось Императорское Московское Техническое Училище.[10]