Недостойный сын

— Точно проголодался, раз подлизываешься… Или чего-то надо? Ты ж просто так комплиментами не разбрасываешься! С чем пирог сделать? Могу с курицей, а могу с грибами.

— С яблоками, может? — также улыбаясь, отвечаю ей, но быстро спохватываюсь, вспомнив о деле. — И ты права — надо. Тут можно говорить или пройдём куда-нибудь? Важно.

Всё! Передо мной опять умная, настороженная ридганда, отложившая в сторону тесто и серьёзно рассматривающая меня.

— Здесь самое место… сын. Слушаю.

Пересказываю ей ночные события, скрыв только поход в родительское крыло. Обозначаю проблему связи с Советником Безопасности. Литария практически сразу находит выход.

— Видимо, боги не зря сегодня привели меня на кухню… Всем известно, что часть собственноручной выпечки я обычно посылаю в храм Эрины Милостивой, но думаю, что присмер Даркана Вершителя тоже не откажется от кусочка. С меня тесто, а ты сделай правильную «начинку». Бумаги со своей информацией заверни во что-то непромокаемое, а уж как их засунуть вовнутрь пирога я найду способ. Пошлю к Жаниру простого посыльного без охраны — не должны заподозрить.

— Мам! Ты чудо! — довольно говорю и хочу обнять её.

— Вполне возможно, — слегка отстраняясь, заявляет Литария, — чудес хватает… Иди и пиши свой отчёт. Время! Не забывай про него!

Где-то через полтора часа полусъедобная выпечка отправилась в путешествие. Мать, сославшись на важные дела, ушла, а я, предоставленный самому себе, направился осматривать огромную территорию поместья вместе с Пиратом и Патлоком Болтуном.

Шикарно живу, чёрт возьми! С такими угодьями «раскулачивать» замучаешься! Вчерашняя роща, за ней большой живописный пруд с грациозными птицами, напоминающими фламинго! Мраморная беседка, а потом ещё одна роща — фруктовая. Но вся эта прелесть волновала меня постольку-поскольку, так как голова забита более важными вещами, которыми я и поделился с Болтуном, как только мы отошли на приличное расстояние от дома.

Патлок, вопреки своей привычке, не стал сразу рассказывать очередную байку, а долго молчал, переваривая информацию. Наконец, он пришёл к какому-то решению и, откусив свежесорванный с дерева персик, начал:

— Вот не помню, Ваш Милсердие, когда — то ли два, то ли три года назад разлилась речушка Сар, на которой стоит деревушка, откуда родом Цилла — жена водовоза. Так разлилась, что от деревни только несколько крыш, торчащих над водой, осталось. На одной из них сидели мужик с бабой. Полдня сидели, надеясь, что помощь придёт, а никого — лишь водица прибывает. Деваться кудысь-то надо, ан некуда! Тут мимо старое дерево проплывает. Зацепилось за крышу ветками, стал быть, и притормозило. «Лезь, — говорит мужик бабе, — доплывёшь до суши и спасёшься! Здесь нам точно не пересидеть, а места на одного будет». Эта дура, ри Ликкарт, ни в какую. «Ты что, пень муравьиный, погубить меня вздумал?! — заорала на него. — Бревно гнилое — потонет скоро! Сам лезь, а я хорошее подожду!» Плюнул мужик, кое-как зацепился за хрупкие веточки и понесло его потоком. Доплыл… А баба так и сгинула! Видать, другого бревна боги не прислали.

К чему это я, Ваш Милсердие? Вы, прям, как на той крыше сидите! Мы тут с Его Безгрешностью рядышком, конечно, но, чую, что ежели захотят Вас умыкнуть — умыкнут. Не хотел бы быть на Вашем месте!

— И что мне делать? Ждать безропотно? — спрашиваю у него.

— Чё ж ждать-то? Неизвестно, какое бревно боги пришлют, но так не бывает, чтобы не прислали… Хватайтеся за любое — руки у Вас крепкие!

Долго ещё мы гуляли, разговаривая на различные темы с Болтуном, но как бы я ни пытался добиться от него хоть какой-то конкретики, Патлок отделывался лишь очередной историей. Занятный мужик! Говорит связно, умно, а понять о чём — сложно в этом ворохе слов. Несмотря на пробивающийся время от времени простолюдинский акцент, внезапно вставляет термины, которые выдают определённую образованность.

Если бы он не был человеком присмера, то решил, что он из Бесцветных Теней… Но это я уже на него наговариваю — Пират Болтуна любит, а щен в людях разбирается!

18. Не сын

Запыхавшийся слуга прервал нашу прогулку, заявив, что прибыл сам присмер Жанир и срочно требует встречи. Вот чёрт! И на кой ляд он припёрся?! К чему все эти шпионские ухищрения, если в открытую выходит на связь сразу после ночного появления посредника?!

Направляюсь к дому, мысленно ругаясь последними и предпоследними словами. Захожу в гостиную комнату, где Его Безгрешие сидит напротив матери. Оба напряжены и молчат.

— Дядюшка Жанир! — с ходу начинаю я. — Рад Вас, конечно, видеть, но не ожидал так быстро и так… глупо!

— И я не ожидал… — сквозь зубы цедит он. — Послание твоё получил, но с ним от Литарии записочка была. Пришлось ехать самому.

— Мам? — непонимающе посмотрел я на ридганду, в которой совсем не осталось того внутреннего тепла и нежности, что были утром.

— Не здесь! — отрезала она. — В мою комнату! Оба!