Недостойный сын

— Ээээ…. А мама?

— И мама будет! Обязательно! Сарния вот… — вздохнул Венцим с промелькнувшей грустью в глазах. — Но это потом! Сейчас время мужских разговоров. Пойдём-ка ко мне в кабинет.

— Я не один, — киваю на Пирата.

— А! Подарок Соггерта! Редкий знак отличия, скажу я тебе! Ничего! Прокормим и твоего зверя! Сейчас прикажу слугам, чтобы на псарню отвели.

Щенок, будто поняв сказанное, сразу прижался к моей ноге, недовольно зарычав на Венцима.

— Не получится, отец. Пират от меня ни на шаг. Пусть тоже поприсутствует на мужском разговоре — хоть и четвероногий, но мужчина всё-таки.

— Ладно! Непохоже, что разболтает! Пошли!

Кабинет отца сразу выдаёт его профессию с головой. Несколько полотен с батальными сценами, дорогое оружие и с десяток «почётных грамот передовика ратного труда» с личной подписью кангана развешаны на стенах, не давая усомниться в геройских наклонностях недавно приобретённого родственника. По мне, так перебор всего, но у военных свой вкус, недоступный в полной мере для восприятия гражданскими.

— Ну что, сын? Давай отметим по-простому твоё возвращение в семью, — говорит Венцим, усаживаясь за круглый столик посреди кабинета и разливая в небольшие рюмочки янтарную жидкость из хрустального графина. — Не ожидал… Честно признаюсь. Если бы такие уважаемые люди — да ещё в присутствии Его Сияющего Величия! — не поведали о твоих деяниях, то не поверил бы. Извини, но давно уже смирился с тем, что история рода Ладомолиусов на мне прервётся, а ты закончишь жизнь самым недостойным образом.

— Так надо было, отец. Прости, что молчал.

— Даже не думай передо мной извиняться! Мать, правда, долго бушевала, но мне, ренгафару, объяснять не стоит, что такое военная тайна… Да хранят тебя боги, Ликк! — провозгласил он тост, подняв рюмочку.

Ух… Хорошо пошло! Я, конечно, не спец в этом деле, но качественный коньячок от подкрашенного спирта с ароматизаторами отличить могу. В голове сразу всплыл ещё один моментик — винокурни нашего семейства одни из лучших в Вертунге и славятся даже за его пределами. Очень солидный доход приносят!

— Теперь о деле, — закусив тонким ломтиком вяленого мяса и угостив другим Пирата, который после такого жеста сразу же проникся симпатией к Венциму, серьёзно продолжил отец. — Что надо? В любой момент сотню-другую опытных бойцов предоставить могу. Если дашь времени побольше — с полторы тысячи, где и огневики с ружьями будут. Телохранителей обеспечу и подобное…

— Нет! — достаточно твёрдо отказался я. — Про силу нашей семьи не забываю, но в подобных делах тишина и одиночество лучшие союзники. Достаточно одного Патлока Болтуна. Если захотят прирезать — вся армия Свободного Вертунга не поможет.

— Будь по-твоему… Я человек прямой и во все ваши хитрости играть не обучен. Только с Литарией особо не откровенничай о сложных моментах службы. Она хоть и сильная женщина, но женщина. Знаешь, как переживала из-за тебя, сколько слёз пролито было? Побереги её! Сейчас не как отец сына, а как мужчина мужчину прошу! Обмануть, конечно, её не получится полностью, но не усугубляй…

Стук в дверь и появляется матушка, с весёлым прищуром осматривая натюрморт с графином и закуской на столе.

— Пьянствуете, Ладомолиусы?

— Что ты, Литочка! — притворно возмущается отец. — Не наговаривай на приличных ридганов! Беседуем!

— Заканчивайте. Посыльные прибыли — гости скоро явятся. Оба марш на крыльцо!

Странно… Вроде и не напряжена, а даже не поздоровалась! С чего бы это? Опять лёгкое помутнение рассудка, и в голове появляется новая информация: после долгого отсутствия родственника или когда приезжает кто-то очень важный, то глава рода встречает его у входа, а его жена — у накрытого стола. Там и приветствует прибывшего. Ни раньше, ни позже!

Своеобразный обычай. Чуть не «прокололся» на нём, расспрашивая у Венцима, где Литария! Ещё и гости какие-то! Надеюсь, ритуальная стойка на голове перед ними здесь не практикуется…

16. Приём в мою честь

Стоим с отцом на крыльце и встречаем богатые кареты. Из них выходят родственники по линиям обоих родителей. Кого-то помню и называю по именам, кто-то временно мне незнаком и отделываюсь вежливыми, обтекаемыми фразами. Но трое особенно выделялись на фоне гостей. И если дядюшку Жанира, так же как и ри Соггерта Мельвириуса, знаю лично, то родного брата матери — канмерта Двуликого Хирга, дядю Браира помню только из воспоминаний.

Очень необычный тип! И плащ, и одежда под ним, и бандана на голове напоминают картину абстракциониста, яркими кляксами разукрасившего невинный холст в агрессивном порыве творчества. Но даже не костюмчик «вырви глаз» больше всего бросается в глаза, а лицо: на губы насесена чёрная губная помада таким образом, что один уголок рта грустно опущен вниз, а второй, приподнятый кверху, улыбается. Достойный образ для городского сумасшедшего или для жреца неуравновешенного бога Хирга!