Ударники, остроконечники, резаки, шила, наковальни, шары? О чем мы, собственно, говорим? Неужели это действительно остатки каменной культуры гоминида, жившего два миллиона лет назад, чей мозг, по мнению большинства антропологов, был настолько невелик, что он даже не мог говорить?
Да, это так. Именно такую фантастически неожиданную картину открыли нам труды Мэри Лики. Если сообщества шимпанзе и павианов оказались куда более сложными и развитыми, чем представляли себе ученые лет пятьдесят назад, то же можно сказать и о культуре древнейших двуногих гоминидов. И вывод супругов Лики о том, что существо, создавшее столь разнообразный инструментарий, было человеком, а потому должно называться Homo habilis — "человек умелый", опирается на высокую степень культуры, открытой Мэри Лики, а не на величину его мозга. Ее не интересует, как велик был мозг гоминида, но ее очень интересует то, на что он благодаря этому мозгу был способен. И если он был способен изготовлять орудия — непросто пользоваться ими, но изготовлять их, придерживаясь определенных форм, — значит, он был человеком.
Кстати, Мэри Лики не разделяет взгляда многих антропологов и не считает, что человек умелый происходит от австралопитеков. По ее мнению, он представляет собой самостоятельную линию, и австралопитеки изящных типов — его двоюродные братья, а не предки. Это очень тонкий и трудный вопрос. Возможно, разрешен он будет не столько путем переоценки соотношений окаменевших остатков, сколько благодаря тому, что для них будут подобраны названия, которые удовлетворят всех ученых.
Пожалуй, наиболее ошеломляющим из всего, что Мэри Лики обнаружила в Олдувае, оказались "обитаемые горизонты". Это места, где гоминиды оставались на длительные сроки, зависевшие от окрестной растительности и дичи. Они представляют собой как бы жилища древностью около двух миллионов лет, и опознать их можно по большому скоплению окаменел остей, каменных орудий и осколков на небольшом участке и в очень тонком, порядка нескольких сантиметров, слое земли. Земля эта, на которой некогда сидели гоминиды, сохранилась без изменений, и по ней разбросаны остатки того, что они изготовляли и ели.
Мало-помалу пыль, трава, ил, принесенный разливами, скрыли эти обитаемые горизонты — но постепенно, оставляя все, как было. Другими словами, предметы, которые Лики с таким кропотливым упорством раскапывали и описывали, лежали там, где их бросили те, кто их бросил. Если не считать этих мест, орудия и окаменелости в Олдувае распределяются по слоям песка и глины толщиной в метр-пол тора. Совершенно ясно, что в свое время их смывала река, перемешивала, погребала в песке, так что их взаимное расположение мало о чем свидетельствует. Но по мере расчистки обитаемого горизонта у вас возникает такое ощущение, будто вы спускаетесь в подвал, где мирно пылятся ржавеющие инструменты, груды зимних рам, ряды банок на полках, стопка приключенческих журналов, газонокосилка и сломанный настольный вентилятор. И, рассматривая все эти вещи, вы узнаете много подробностей о жизни их владельца.
На этой и следующих страницах приводятся фотографии восьми разных типов орудий из Олдувая, все в натуральную величину. Назначение их точно неизвестно, но указано наиболее вероятное употребление.
Ну, а что оставил в своем "подвале" человек умелый? Например, множество рыбьих голов и крокодильих костей вместе с окаменевшими корневищами папируса, из чего следует, что, по крайней мере в одном месте, он обитал у водоема и добывал из него какую-то пищу. В других местах обнаружены кости фламинго, из чего следует, что водоемом этим было озеро, причем, подобно многим современным восточноафриканским озерам, мелкое, со слабощелочной водой, поскольку лишь в подобных условиях могут существовать крохотные водные животные, которыми питаются фламинго.