Недолгое правление Пипина IV

Слегка поклонившись, король повернулся к двери, однако паж, разинувший рот от изумления, как раз стоял в этот момент на краю пурпурного с горностаем плаща. Плащ сорвался с королевских плеч и свалился на пол, обнажив ряд английских булавок вдоль спины и мешком висящие штаны.

Напряжение у детей и взрослых находит обычно два пути разрядки — смех или слезы, и оба равно доступны всем. Булавки сделали свое дело.

Тихие смешки в первых рядах перешли в хихиканье погромче, а оно переросло в истерический хохот. Делегаты молотили кулаками по спинам впереди сидящих, хрюкали, рычали и вытирали глаза. Таким-то образом они отвели в другое русло то потрясение, какое испытали от речи короля, — потрясение, страх и чувство вины.

Пипин слышал смех сквозь закрытые двери. Он снял мешковатые штаны и повесил их на спинку стула. Затем надел темно-синий костюм в узкую полоску и повязал черный шелковый галстук.

Спокойно он вышел через заднюю дверь, обошел здание и постоял в толпе, собравшейся у величественного мраморного входа. Люди спрашивали друг друга: «Что там за шум? Что происходит?»

Король потихоньку выбрался из возбужденной толпы и какое-то время брел по улицам, заглядывая в окна. В музыкальном магазинчике он купил дешевую губную гармонику и, зажав в руке, то и дело дул в нее. Так он дошел до набережной Сены и постоял, наблюдая вечных рыбаков с их лесками и наживкой из хлебного мякиша.

Затем, поскольку дни уже заметно укоротились, он купил билет на автобус до Версаля и поехал домой. Там он долго ходил по опустевшим королевским покоям. В одной из комнат он выключил свет и подтащил стул к окну, выходившему в парк. Вынул из кармана губную гармонику и робко выдул звук. Он трудился над гаммой час. Через два часа ему удалось медленно и затрудненно сыграть «Около моей блондинки как хорошо, хорошо, хорошо» [21].

Сидя в темноте, Пипин улыбался. Во дворце стояла тишина. Он сыграл «Брат Жак», медленно, но без ошибок, от начала до конца. Карпы громко булькали в пруду.

Между тем телеграф, радио и трансокеанский телефон изнемогали под бременем переговоров и телеграмм.

Мужчины в темных костюмах спешили в свои посольства. Тайные, скрытые пружины пришли в движение. Госдепартамент в Вашингтоне заморозил французские активы в Соединенных Штатах.

Люксембург объявил мобилизацию. Монако закрыло границы, а солдаты выкинули цветки, воткнутые в стволы винтовок.

Советская подводная лодка была замечена в заливе Сан-Франциско.

Эскадрилья советских истребителей преследовала американскую подводную лодку в Финском заливе.

Швеция и Швейцария объявили о своем нейтралитете, но при этом приняли оборонительные меры.

Англия ворчала и брюзжала, скрывая радость и, как водится, предложила французской королевской семье убежище в Лондоне.

Во всем Париже были закрыты ставни. Студенты Сорбонны толпой взобрались на Эйфелеву башню, сорвали королевский флаг и подняли трехцветный, который затрепетал среди ветровых приборов.

В Сюз-су-Кюр жители под предводительством префекта полиции сожгли ратушу, в ответ на что те же жители под предводительством мэра сожгли полицейский участок.

В Фалезе, в Нормандии, всех чужаков согнали вместе и приставили к ним часовых.

В Лепюи на вершинах скал горели костры.

Марсель учтиво бесчинствовал и с разборчивостью грабил.

Папа Римский предложил арбитраж.

В Париже жандармы помогали бунтовщикам строить баррикады, используя полицейские загородки.

Склады на Сене взломали, и по булыжным мостовым с грохотом покатились винные бочки.

Члены парламента ревели в энтузиазме, полные мятежного духа. Правые центристы расклеивали плакаты, на которых еще не просохла надпись чернилами «На Бастилию!».

Американский посол осудил революцию.

Кремль, Китай, государства-сателлиты и Египет прислали поздравительные телеграммы героическому народу Французской республики.

А в темной тихой комнате Версальского дворца Пипин пытался сыграть «Мемфис блюз», но обнаружил, что на гармонике отсутствуют диезы и бемоли. Он перешел на «Мой дом в горах», где их не требуется, и так погрузился в свое занятие, что не расслышал тихого стука.

Сестра Гиацинта приоткрыла дверь, заглянула внутрь и увидела силуэт короля на фоне окна. Услышав ее тихий смех, он перестал играть и оглянулся. На фоне стены она выглядела как большая черная птица.

— Неплохо иметь вторую профессию, — сказала она.

Король, испытывавший неловкость, стоял, выбивая об ладонь слюну из гармоники.

— Я не слышал, как вы вошли, сестра.

— Да, вы были очень заняты, сир.

— Неожиданно для себя совершаешь какие-то глупые поступки, — немного чопорно сказал он.

— Не такие уж глупые, сир. Рассудок ищет для себя любопытные способы бегства от реальности. Я не знала, что вы здесь. Почти все разъехались.

— Куда, сестра?

— Одни сбежали, думая спастись, а большинство просто поехало в Париж поглядеть на фейерверки. Их влекут любые события, как насекомых влечет свет. Я тоже уезжаю, сир. Настоятельница приказала мне возвращаться в монастырь. Боюсь, сир, что вашему недолгому правлению пришел конец. Ходит слух, что вся Франция восстала.