Недобрый час

По дороге Мошка поскользнулась на хлипкой доске, покрытой изморозью, и чуть не наступила на газон. Провожатый в последний миг поймал ее за руку и помог удержать равновесие.

— На траву не наступать! — прошипел он.

Так вот зачем понадобилось строить этот деревянный лабиринт — чтобы местные не наступали на траву. Дневные жители должны видеть пышный, безупречный газон, а не озеро грязи, взбитое заледенелыми ногами и драными башмаками. Наверняка рубить деревья запрещено ровно по той же причине.

Павильон выглядел иначе. Свет жаровни окрасил его в персиковые тона. Он утопал в дыму, как пустынный мираж. На драпировке мерцали блестки. Внутри на троне восседал пузатый мужчина.

Скорчив самую безобидную рожицу, Мошка встала перед павильоном вместе с госпожой Прыгушей. Жаровня излучала тепло, отчего чесалась кожа. Даже сквозь опущенные веки пробивался оранжевый свет пламени.

Жаровней, поставленной прямо на улице, он будто показывал: «Я — могущественный человек, в эту ненастную холодную ночь я расточительно купаюсь в тепле. Мое расположение дорого стоит».

— Господин Староста. — Госпожа Прыгуша говорила бодро, как мышка, страдающая астмой.

— А, госпожа Прыгуша. Как я рад вас видеть!

У могущественного человека оказался булькающий, задыхающийся голос. Он будто свистел дырочкой в боку. Лица его Мошка не видела.

Госпожа Прыгуша обозначила радость раболепным взвизгом, даже не похожим на слово.

— Как будем решать проблему с вашей подружкой?

Мошка застыла, стиснув кулаки, чтобы руки не дрожали. «Он про меня говорит? На меня смотрит?»

— Ты понимаешь, о ком речь, — объяснил Староста. — О мамке, чей отпрыск живет на дневной стороне. О Трепачке Крейс. Ведет себя как дура. Поднимает суету. Вертится вокруг дневного дома, говорит, что слышит через стену плач ребенка. Это в приходе Шилосуя. Он хочет знать, что мы будем делать.

Мошка представила, как мать прижимается ухом к ледяной стене и слушает плач ребенка, который пока не понимает, что ему не положено существовать в этот час. Бедный комочек.

— Я поговорю с ней, — проблеяла госпожа Прыгуша.

— Ясное дело, поговоришь. Ладно, что за существо цепляется за твои юбки?

Госпожа Прыгуша крепче прижала к себе Мошку.

— Привела ее к вам. Зарегистрировать. Она иностранка. Мы думаем, ацедийка. Поживет у меня. Давно хотела взять ученицу, это прилежное, работящее дитя вполне…

— Имя? — просипел Староста.

— Не знаем, — поспешно ответила госпожа Прыгуша. — Я пыталась разговорить ее, но она лепечет по-ихнему, как курица в клетке.

— Веди ее сюда.

Вместе с госпожой Прыгушей Мошка осторожно прошла мимо жаровни и остановилась перед Старостой. Она всей душой надеялась, что тот не заметит краску у нее на коже. Девочка постаралась придать лицу самое равнодушное, расслабленное выражение.

У Старосты оказалось выцветшее лицо в рытвинах, похожее на панцирь краба. Глаза сонно выглядывали из щелей, тоже напоминая краба. За ними прятался матерый, цепкий ум, просчитывающий все ходы наперед и вбок.

— Может, она просто слабоумная? — спросил Староста.

Мошка поняла, что перестаралась с невинным видом. Староста наклонился вперед и толстым пальцем ткнул ее под ребра.

— Ну давай, изобрази нам свою тарабарщину. Как тебя зовут?

Мошка облизала пересохшие губы и разразилась лепетом. В ее речи проскользнула пара настоящих слов: «хряк» и «герань». Девочка надеялась, что никто не заметил.

— Хм. Рот открой. — Толстый палец постучал ей по подбородку, Мошка послушно открыла рот и замерла. Староста заглянул внутрь. — Ага, правильно, типичный иностранный язык. Бледный, синеватый, с заостренным кончиком. Тут ничего не поделаешь. — Мясистая рука дважды хлопнула Мошку по плечу. — Вытирай ей нос и не давай наступать на траву.

У Мошки от радости скрутило живот. Она собралась было уходить, но ее внимание привлекла фраза Старосты.

— Гриб, как дела у Эплтона?

Обращался он к человеку со шрамом на губе.

— Пару раз получил в жбан, но на ногах пока держится, — ответил тот.

Госпожа Прыгуша поволокла Мошку прочь. Та старательно не смотрела на Старосту.

— Вы слышали? — шепнула она повитухе на ухо, когда они отошли подальше. — Похоже, Староста знает, где находится Эплтон!

— Конечно, знает, — тихо ответила повитуха, глядя на центр арены; Мошка проследила за ее взглядом и увидела бойцов на тонком мостике. — И я знаю, и все, кто пришел сюда. Видишь рыжеволосого паренька?

У одного из бойцов и впрямь оказались рыжие волосы. Он двигался рискованнее, чем соперник. Вместо того чтобы осторожно прислушаться, он сделал выпад в надежде достать врага. Мошка подумала, что он младше соперника, ему лет восемнадцать.

— Каждый раз, как проходит Палочный суд, он выходит на бой, — вздохнула госпожа Прыгуша. — Зрители платят копеечку за просмотр, но бойцы дерутся не за деньги. Приз — дефицит, предмет роскоши. Бутылка вантийского хереса. Кусок шоколада. Специи. Сегодня — засахаренные фиалки. Похоже, Эплтон до сих пор живет дневными желаниями. Он скорее умрет, чем откажется от шелка и кофе.