Недобрый час

Наконец, Полбеды, громогласный гигант с неизменным оскалом. Он признал, что был «хулиганом» в компании «храбрецов и забияк». С гордостью он перечислил несколько мест, где люди перестали ездить, опасаясь «пацанов». Он сообщил, что умеет обращаться с мечом, парными кинжалами, пистолетом, дубиной и мушкетоном. (Никто не спрашивал, почему он расстался с «пацанами».)

Когда все рассказали свои истории, Полбеды завел разговор.

— Смотрите, каждому найдется дело. Май будет жучкой и акробатом, она мелкая, спрячется на ровном месте и залезет в любой дом. Кляча у нас опытная артистка, при случае навешает лапши. У Жерди есть родственник в ночном городе, он поможет с работой, если мы сами ничего не нароем. А если кто на нас наедет, пусть попробует предъявить мне.

Мошка была рада слышать, что ее спутники готовы к встрече с Ночным Побором. Правда, если Комитет Часов их подслушивает, они лишний раз убедятся, что люди с ночными именами созданы для жизни на темной стороне закона. Она знала, что на воровской фене жучка — это воровка, акробат — ребенок, который залезает в окно и открывает дверь, а артистом зовут уличного афериста.

— Брательник мой двоюродный, Шутеха, умный малый, — дрожащим голосом сообщил Жердь. Деревенский паренек, он тянул гласные, как рыбу из пруда. — Оставил мне записку под камнем. Говорит, ночью бегать по улицам — дурацкая затея, легкий способ помереть.

Вспомнив свой визит в Ночной Побор, Мошка молча с ним согласилась.

— Сказал искать его на Гашеной улице, у громадного бука, в таверне с желтой вывеской, она называется «Дог и хлыст». Он подыщет нам жилье.

Перед самым закатом за ними пришли нервные и напряженные стражники.

— Идите с нами.

Всю шайку сунули в длинную узкую камеру, от пола до потолка перечеркнутую железными прутьями.

— Это Сумеречные ворота, — отрывисто сказал стражник. — Поворачиваются в одну сторону. Идите через них.

Первым пошел Полбеды. Он мощно толкнул прут, раздался скрип, и турникет медленно провернулся. Полбеды исчез из виду. За ним последовала Кляча, потом Жердь. Наконец и Мошка с Сарацином под мышкой нырнула в железные зубья. Чтобы провернуть механизм, ушли все силы. По ту сторону она увидела товарищей, сжатых между турникетом и деревянной дверью.

— Эй! Долго нам ждать? — крикнул Полбеды.

Стражники не ответили.

— Эй!

— Нас не услышат, — тихо сказала Кляча. — Мы прошли через турникет. Мы на ночной стороне. Для них мы больше не существуем.

Дверь в камеру закрылась. Стало темно. Чтобы сесть, не хватало места. Пришлось «не существовать» стоя. Тишина казалась враждебной, так что Полбеды запел. Про мужика, который забил домохозяйку и ее дочерей, раз, два, три, и не сказал за что, и его повесили, и стало хорошо. Про стаю ворон, летящую за Убивалом Драком, «где прошел Убивала, там мертвецов навалом». Голос у Полбеды был низкий, скучный и немузыкальный, но звучало в нем опасное веселье, так что слушали его молча.

Раздался горн. Тут и Полбеды замолчал.

Услышав далеких Звонарей, Мошка решила, что ночной воздух тоже пахнет. Запах ночи похож на песни Полбеды. В нем намешаны сталь, дрожащая свеча, болото, ждущее неверного шага, и злость, кислая, как старая кровь.

Треск, звон, хруст, лязг. Засовы вынуты, щиты сняты. В замочной скважине появился свет. Повисла тишина. Раздался второй горн.

Полбеды толкнул дверь, и перед ними открылась площадь, залитая серебряным светом. На мостовой блестела изморозь. Ночной Побор вырвался из заточения, как монструозный чертик из табакерки. И Мошка стала частью его.

ДОБРЯЧКА СТРАДА, ДУХ ЕДИНСТВА

— По сторонам не глазеть! — шикнул Полбеды. — В землю не смотреть, не суетиться! Шагайте так, будто жрете сердца врагов на завтрак.

Все встали по бокам от Полбеды, копируя его решительный шаг. Их явно видели, но мрачная поступь стаи мастифов волшебным образом пока защищала их. В эту ночь не состоялось ни одной из запланированных встреч. Тени в переулках разбегались прочь. Исчезали силуэты голов на крышах. Громкий свист вызывал лишь топот во мраке.

Кляча еще в Дневном Поборе видела громадный бук, так что повела их к цели, хотя на новых улицах не раз сбивалась с пути. Полбеды требовал, чтобы они не останавливались, не озирались потерянно по сторонам, чтобы всегда решительно шли вперед, даже если понятия не имели куда. Наконец они дошли до бука и увидели напротив белую вывеску, где мужик порол хлыстом громадного черного пса.

Под вывеской стояли две огромные бочки. В них, как в фонарях из репы,[7] были вырезаны грубые морды. Из прищуренных глаз и кривых ухмылок лился дрожащий свет свечей. Дорожка между бочек вела к каменным ступеням.

— Иду первым, — сказал Полбеды. — Май, держись за мной. Потом остальные, и поглядывайте за тылом.

Лестница вела в громадный подвал, где в незапамятные времена хранились бочки с вином. Теперь владельцы решили забить место людьми. Меж некрашеных стен, на каменном полу стояли жалкие подобия столов, вплоть до ящиков и перевернутых бочек.