Нечто под маской

- Думать никому не возбраняется, - наслаждался произведенным на славную чету эффектом. - Смотря только, чем думать. Итак, раз мы уже здесь, рассядемся по этим уютным старинным креслам и побеседуем ладком. Полагаю, никто возражений не имеет. Вы, Степан, оставайтесь, на месте, вам, Ольга Александровна, будет удобно здесь, вы, Маргарита, садитесь сюда, чтобы вас не достала ненависть хозяйки, а вы, Федор Анатольевич вот сюда. Ну а уж я посижу здесь, ближе к выходу, чтобы наша славная хозяйка не отчебучила что-нибудь невообразимое. Вы, Федор Анатольевич, следите за тем, чтобы никто не подходил без нужды к телефонному аппарату. У госпожи Бермудской, наверняка, есть старые связи. Ее покойный муж был большим чином в органах.

- Да уж не чета тебе, щенок, - прошипела Бермудская. - В свое время тебя бы стерли в пыль только за то, что ты так смотришь на меня...

- Ушло золотое времечко, Ольга Александровна, безвозвратно ушло, примите мои соболезнования, - засмеялся Игорь. - А вы, боюсь, вообще недооцениваете серьезность вашего положения. Оттого и шипите, как кобра. А надо бы вам быть повежливее...

- Какое такое положение, идиот? - хмыкнула Бермудская. - И что ты вцепился в свою пушку? Расслабься, ты же мужик, молодой, здоровый. Что мы против тебя, я старая женщина, он слаб как ребенок... А никакого серьезного положения нет и в помине, кроме разве того, что вы ворвались в мою квартиру и угрожаете мне огнестрельным оружием. Я гражданка России, член Союзов писателей и журналистов, и меня защищает наш Российский закон.

- Все это верно, - Игорь положил пистолет в карман и улыбнулся, закинув ногу за ногу и закуривая. - Вернее, было бы верно, если бы я был представителем правоохранительных органов и был бы связан всевозможными законами, инструкциями и предписаниями. А я лицо частное и к тому же очень нервное, а потому не наглейте, гражданка Бермудская, а то вам дороже обойдется...

- Нападение, короче? - исподлобья взглянула на него Ольга Александровна.

Дьяконов молча кивнул головой.

- Чего хотите? Денег? Ценностей? Берите все, что есть. Наличных денег немного - в квартире имеются пятьсот долларов США, они в моем кабинете в столе, вот ключ, если хотите... Ценности тоже есть - бриллианты, золото, все ваше, пожалуйста. Ценные книги, картины, они дорого стоят. Шуруйте, короче...

- Да не за этим мы пришли, Ольга Александровна, - покачал головой Игорь.

- А за чем же? - закурила и хозяйка, при этом демонстративно выпустила струю дыма в лицо Бауэру. И тут-то он не выдержал.

- Мы пришли судить тебя, старая ведьма! - крикнул Федор, привставая с места. - Я сейчас расскажу всем, как ты в августе восьмидесятого года послала своего отчима и любовника Виктора Удищева и меня поджечь дом отца Маргариты Валентина Нарышкина. Удищев подсыпал мне в водку какого-то снадобья, того самого, какого я уже изведал, когда имел несчастье переспать с тобой.

- Несчастье? - хмыкнула Бермудская, нагло глядя в его круглые очки. То-то ты пыхтел, как паровоз, деревенщина. Первый и последний раз в жизни попробовал настоящую женщину. Теперь-то никакой уже никогда не попробуешь, - добавила она, подмигивая ему.

Рита сделала было движение в сторону бывшей свекрови, но Игорь остановил её.

- Я тогда спас Маргариту, которой было одиннадцать лет и остался на всю жизнь уродом. Я обвиняю тебя в смерти Нарышкина и покушении на жизнь одиннадцатилетней невинной девочки, обвиняю в своем несчастье, обвиняю в том, что ты решила снова женить Степана на Рите, а потом убить её. Не знаю, правда, с какой целью.

- Я хотел было кое-что проверить, но думаю, что могу сказать и сейчас, - вмешался Игорь. - Ольга Александровна узнала про книги её отца Валентина Нарышкина, печатающиеся миллионными тиражами за рубежом и поняла, что Рита имеет возможность получить эти деньги. А после смерти Риты её единственным наследником будет Степан, ну и его добрая любящая мать, разумеется...

Бермудская позеленела от злобы и метнула быстрый взгляд на ошеломленного сообщением Степана. Он вопросительно поглядел на нее, она многозначительно опустила веки вниз, что означало - да, это правда, сиди, мол и не рыпайся.