Нечто из Рютте

– Безусловно, мы обвиним его в подлости. Мы считаем, что он вор, – сказал Деркшнайдер.

– А нужен ли нам будет ландфогт?

– Нет, земельный судья нам не понадобится, – произнес Деркшнайдер. – Соллон служил барону, а значит, находится в его юрисдикции.

– То есть сегодня барон сможет вынести приговор управляющему?

– Мы на это надеемся, тем более что мы хотим сегодня же покинуть ваши гостеприимные места, – говорил Кранц.

– Что ж, давайте сделаем так, чтобы наши желания сегодня же сбылись, – отвечал солдат.

В главном зале замка были зажжены десятки свечей и ламп, от привычного мрака и следа не осталось. Огромный стол застелили сукном. Барон, баронесса и даже маленький сын барона сидели с одной стороны стола, а по бокам от них – господа аудиторы. Тут же было кресло и для коннетабля, но он, несмотря на боль в ноге, стоял за креслом барона.

У входа в зал было позволено стоять старостам деревень и лучшим из мужиков с их женами. Также без спроса в зал пролезла придворная челядь, и даже кто-то из мастеровых, что жили в Рютте, узнав о суде, пришел посмотреть. Для всех этих черных людей постелили на пол рогожу, и стражники зорко следили, чтобы черный люд с рогожи не сходил. А напротив стола, за которым восседали барон и прочие господа, стояла лавка, на которой сидели Эммануэль Соллон и староста из Малой Рютте. Теперь Соллон совсем не напомнил того управляющего, которого некогда боялись все мужики: и крепостные, и свободные. Его дорогая когда-то одежда была драная и замызганная, сам он сильно похудел и зарос. Мужики с удовольствием глядели на падение этого грозного человека. Они считали, и не без основания, Соллона главным кровопийцей. Именно он гнал их на ненавистную барщину. Именно этот грязный человек считал им оброк, брал выход за зиму и драл проценты за все долги. Именно он, а не барон, которого они видели нечасто, был их главным врагом. Мужики и бабы, стоящие на входе в зал, не скрывали своей радости.

Магистр Кранц, дородный мужчина с красивой бородой, встал и, чуть повернувшись к барону, произнес с поклоном:

– Соблаговолит ли господин барон выслушать наш доклад?

Барон милостиво кивнул, и тогда по левую руку от него встал бухгалтер Виллим. Он взял в руки бумаги и начал читать. Читал он громко, четко выговаривая каждое слово:

– Итак, согласно договору между господином Карлом Фердинандом Тиллем, бароном фон Рютте, и аудиторской комиссией в лице магистра Кранца, нотариуса Деркшнайдера, бухгалтера доктора Виллима, мы, вышеперечисленные, провели аудит имения и установили, что пахотной земли доброй имеется… – Он говорил громко, четко и монотонно, но понимать его было непросто. – А недоброй земли имеется в имении…

«Барон так долго не продержится, – думал солдат, глядя на кипу бумаг в руках бухгалтера, – заснет, хоть и трезвый».

– Также пастбищ… – продолжал Виллим.

«Да и мальчишка столько не высидит».

– …и лугов под сенокос, и добрых опушек под сенокос, и полян под сенокос…

«Да и я не простою столько с больной ногой».

– …и сто шестьдесят три двора, включая мельницы, водную и ветряную. Из них сто двадцать один двор мужиков в крепости и сорок два двора мужиков свободных. А из всех дворов только тридцать один двор имеет лошадь, а остальные все мужики безлошадны, а волов не имеет никто.

– Матушка, – зашептал маленький барон, – а можно мне уйти?

– Нет, вам нужно слушать, – твердо сказала баронесса, – учитесь и запоминайте.

Мальчишка свис с кресла, болтал ногами, разглядывал мусор на полу и не унимался, канючил. Глядел на Волкова и шептал:

– Коннетабль, скажите матушке, что мне можно уйти. Не хочу про мужиков и коров слушать.

Коннетабль его прекрасно понимал, но улыбнулся и сказал:

– Нет, господин барон, вы обязаны остаться. Сейчас будут судить человека, и вам как будущему сеньору нужно знать, как проходит суд.

– …а мужиков, что плуг имеют, – девять, а плуг с отвалом всего двое, – бубнил Виллим, – остальные либо берут плуг в пользование, либо пашут сохой.

– Значит, нельзя уйти? – не унимался мальчик. – Мне надоело!

– Нет. Представьте, что вы воин и стоите в строю перед сражением. Стоять приходится долго, и в холод, и на солнце, но надо стоять и терпеть. Вы ж не попросите разрешение у командира выйти из строя, потому что вам надоело?

Баронесса с благодарностью поглядела на коннетабля.

– А зачем ждать, чего ждать в строю? – спрашивал молодой барон.

– Все ждут приказа командира.

– Не люблю ждать.

– Никто не любит ждать, но если вы собираетесь стать добрым рыцарем, вам придется учиться.

– …и того коров во всех дворах, кроме подворья барона, сто восемьдесят девять, а в одиннадцати дворах коров нет вовсе. Те дворы живут впроголодь. А быков у мужиков четыре, а волов и вовсе нет. Замечу, что для такого стада коров быки уже стары, нужно завести молодых быков. Чтобы все стадо могли покрывать. Птица…

Солдат хотел уйти сесть в свое кресло, но мальчик его остановил:

– Вы куда?

– Пойду сяду.

– Останьтесь, – попросил мальчик.

– Успокойтесь, барон, – сказала мать, – господин коннетабль недавно был ранен на дуэли, он еще нездоров и не может все время стоять рядом с вами.