Нечто из Рютте

– Чума, война, дезертиры – лихо, – объяснил Ёган.

– Болван ты, Ёган. Что еще за лихо? Чума у вас закончилась еще зимой, дезертиров я видел четверых, что они тут делали? Добрые воины, такие везде нужны. Таким хорошие деньги платят, а они тут прохлаждались. Война так вообще вас не коснулась, и монастырь у вас не разграблен, и замков не пожгли, и в деревнях люд есть. Какое еще лихо? Порядка у вас нет.

– Это да, порядка у нас нет. Так я же говорю, барон-то пьет, а граф молод еще. Раньше хоть коннетабль следил, а теперь-то кто?

– Да найдет кого-нибудь.

День шел под гору, когда они вернулись в Рютте. Харчевня была набита людьми, не то бродягами, не то нищими.

– Что это они, здесь ночевать будут?

– Ага, поденщики. В монастыре вроде как стройка собирается, так сюда люд со всей округи попер. За любую деньгу работать готов.

– Эй, вы, – рявкнул солдат, обращаясь к троим поденщикам, собиравшим резать старого козла прямо в харчевне, – вы что делаете?

– Еду готовим, – ответил один из них.

– А ну, пошли на улицу.

– Нам хозяин дозволил, – робко заметил другой.

– Вон, я сказал! – заорал Волков.

Люди увели козла, а остальные в трактире притихли.

– Ёган, умыться и обед. Не забудь потом коней почистить.

– Все сделаю, – пообещал слуга.

Солдат остановился в нерешительности. Все столы в харчевне были заняты, Ёган заметил это.

– А ну-ка, – он подошел к одному из столов, – господа хорошие, переселяйтесь отсюда.

– Куда ж мы пойдем? – спросили люди.

– Поищите, поищите, – не особо церемонился с ними Ёган, выталкивая их. – И кружки свои заберите.

– Да куда ж нам, на пол, что ли? – возмутился один.

– Иди-иди, не доводи до греха моего господина.

Наконец стол был освобожден, и Волков уселся на лавку.

– И позови мне трактирщика, – сказал он.

– Всё ли вам нравится у нас, господин? – спросил трактирщик, кланяясь и елейно улыбаясь.

– Всё.

– Мы вам так благодарны, не иначе как Господь послал вас, мы молимся о вашем выздоровлении.

– Молитесь? Это хорошо… Вот если б ты еще не брал с меня за постой…

– Так мы можем договориться, – замялся трактирщик, – сколько дней вы хотите у нас пожить? А харчи считать будем? А простыня вам все время будет нужна? А дровишки считаем? Ведь воду вам каждый день греем… Все ж денег стоит.

– Не врал бы ты – никаких денег тебе это не стоит. Хворост тебе работник твой собирает. На простыне я только одну ночь поспал, да и стирать ее ты дочь бесплатно заставишь… Ладно, я не про это.

– А про что? – спросил трактирщик.

– Арбалет где?

– Какой арбалет? – спросил трактирщик немного наигранно.

По этой наигранности солдат заподозрил, что плут знает про арбалет:

– Тот арбалет, из которого мне ногу прострелили.

– Не могу знать… Не могу знать, все, что в трактире было, мы все в вашу комнату сложили. Все вещи этих отродий в вашей комнате, и деньги все, и сапоги со всех сняли.

Теперь солдат был уверен, что он врет.

– Знаешь что, – сказал Волков, – я, пожалуй, дам двадцать крейцеров тому, кто видел арбалет. Я думаю, что кто-нибудь да видел его, и не дай бог, если он окажется у тебя. Я поеду к твоему барону, скажу, что ты вор, и попрошу тебя повесить.

Волков говорил специально громко, и все находившиеся в харчевне внимательно слушали его.

– А если барон не даст согласия, то я поеду к графу. Ну что, объявлять мне награду в двадцать крейцеров?

– Зачем же, господин, деньги тратить? – поморщился трактирщик. – Я сам поищу, у людей поспрашиваю.

– Поспрашивай, поспрашивай, я думаю, что обязательно найдешь.

Ёган помог солдату снять кольчугу, и тот немного подремал, сидя за столом, пока готовилась еда.

Статная Брунхильда принесла сковороду жаренных с салом бобов, большой кусок ливерной колбасы, кувшин пива, свежий хлеб и лук. Налила пиво в кружку. Волков сделал глоток и поморщился.

– Ну и дрянь, – сказал он. – Вы из чего его делаете?

– Все пьют, не жалуются, – нагло заявила девица, с вызовом глядя на солдата, – а вы прям как барыня.

– Я тебя уже предупреждал, чтобы ты не сравнивала меня с бабами.

– А то что? Саблей своей меня рубанете? – еще более нагло поинтересовалась Хильда. – Я прям боюсь.

– Вот видно, что не зря тебе дезертиры фингалов понаставили – язык как помело.

Девка зло, как кошка, фыркнула и гордо ушла.

– Эх, какая… – восхитился Ёган. – Аж жаром от нее пышет.

Волков усмехнулся и стал есть. Ёгана он за стол не пригласил, но половину еды ему оставил.

Удивительно приятно проснуться и осознать, что у тебя ничего не болит. Такое с ним бывало в детстве, а после того как в одном из первых сражений его сбил рейтар на огромном коне, больше не повторялось. Он помнил это до сих пор. Рейтаров было совсем немного, лучников в три раза больше, но кавалеристы разбили их в пух и прах. Это был последний раз, когда он видел лучников в открытом поле. В осадах они были еще нужны, а в чистом поле… уже тогда их век закончился.