Нечто

Юра торопливо распрощался и ушел.

Придя домой, он некоторое время неподвижно стоял в прихожей. Свет не включал, обуви не снимал, а просто стоял. Из лоджии выглянул Кляксич и радостно поковылял к хозяину, но, подойдя ближе, замер, уши его поднялись, тонкие ноздри тревожно принюхивались. Затем мяукнул, будто призывая хозяина не пугать его своим поведением. Юре и самому стало почему-то жутко.

– Теперь мы с тобой одни, – сказал он громко и прошел на кухню. Кляксич засеменил за ним. – Пока одни, – поправился Юра.

Он покормил кота и только сейчас почувствовал, что ногу его раздирает боль. Он вспомнил, что в нее несколькими днями раньше всадили шило, но он даже не взглянул на рану.

«Ты даже ни разу не снял джинсы… Так и ходил в них, и спал, как бомж… Грязнуля… Свинья», – замурлыкал сытый голосок внутри.

Рана загноилась, но ничего страшного. После всего происшедшего он даже не думал о ней. Превозмогая острую боль, он выдавил гной и плеснул на распухшую дырку перекисью водорода. Как только он закончил заниматься ногой, позвонил Мика.

– Надо увидеться, – коротко бросил он. – Через полчаса у тебя во дворе, идет?

И хотя Юра сейчас больше всего на свете хотел отдохнуть и выспаться, он знал, что Мика по пустякам звонить не станет, и согласился.

На Мике была бейсболка с низко опущенным козырьком, но Юра все равно разглядел кончик бинта.

– Как самочувствие? – он указал на бейсболку.

– Нормально.

– Чего хотел?

Мика огляделся, словно желая быть уверенным, что их никто не подслушивает, и сказал как бы между прочим:

– Гюрза, об акции в Ясенево стало известно. Сегодня утром по «НТВ» в «Дежурной части» показывали.

– Значит, Алекса скоро вычислят, – тихо сказал Юра. Стоять было больно, и он присел на зеленый заборчик, которым был обнесен газон возле подъезда.

– Это само собой, – невозмутимо продолжал Мика. – Вспомнил одну вещь… Алекс ведь всегда на акциях был в перчатках, так ведь? Ты, случайно, не забыл их снять?

Юре показалось, что его желудок подскочил куда-то к гортани. Черт, как он запамятовал об этом!

Мика, увидев, как изменилось лицо друга, произнес:

– Чего уж теперь… тогда из него так хлестало, что из-за крови ничего видно не было.

– Угу. Менты очень заинтересуются, чего это ему вздумалось нацепить хирургические перчатки, – мрачно сказал Юра.

– Тут вот еще что. Меня беспокоят Жуля с Нелли. Первый так вообще не просыхает…

– Открыл Америку.

– Да, но с того самого дня он бухает почти без передышки, будто готовится к соревнованиям среди алкашей. Мне-то по херу, но сам знаешь, что у трезвого на уме… Как бы утечки не вышло.

– Думаю, Мика, здесь ты волнуешься напрасно. Жуля зря трепаться не станет. Уж это я проверял, иначе давно бы принял меры. К тому же, ты видел его дружбанов?

– Ну?

– У них мозги давно растворились в спирте, так что вряд ли они смогут сделать что-то с информацией, которой может поделиться с ними Жуля. Ладно, с Нелли что?

– Еще хуже. То, что у нее шифер снесло, однозначно, но это ерунда по сравнению с тем, что начнется, когда ее начнут менты прессовать по поводу Алекса. А они начнут, будь уверен. И я башку даю на отсечение, что она расколется.

– И что ты предлагаешь? Завалить ее, как ненужного свидетеля? – криво улыбнулся Юра.

– Не знаю, Гюрза, – все так же невозмутимо ответил Мика. Он потер кулаки. – Не знаю. Становится горячо, вот что я знаю.

– Я схожу к ней. Она все еще живет в хате Алекса?

Мика кивнул. Они еще немного поговорили, и Юра отправился к Нелли.

Нелли была пьяна. Она долго открывала дверь, затем, шатаясь, прошла в комнату и плюхнулась в неубранную кровать. В руке ее дымилась сигарета, на полу валялся смятый пакет из-под апельсинового сока и стояла открытая бутылка водки.

Юра молча сел на край кровати, обратив внимание на заполненное окурками блюдце на тумбочке. Он подумал, что если Нелли будет продолжать в том же духе, то так и до пожара недолго. Теперь, видя Нелли, он постепенно возвращался к тем страшным событиям, унесшим жизнь Алекса. Внезапно он почувствовал себя совершенно беспомощным, как слепой на перекрестке, потерявший свою собаку-поводыря.

– Тебе еще не звонили? – спросила Нелли после долгого молчания.

– Мать Алекса, – сказал Юра. Он вспомнил, какого труда ему стоило лгать этой бедной женщине, когда она в течение двух последних дней обрывала его телефонные провода.

– Ну и каково тебе? – спросила Нелли, будто прочитав мысли юноши. Она повернула к Юре свое лицо – сильно осунувшееся, с темными мешками под глазами.

– Тебе нужно куда-нибудь уехать, – медленно проговорил Юра.

– Уехать? Куда? В монастырь? – Лицо девушки разрезала холодная улыбка мертвеца. – Или в психушку?

Он не нашелся с ответом. Действительно, куда? Нелли затушила окурок в блюдце и спустила ноги с кровати.

– Сегодня утром я была в ментовке. С матерью Алекса. Она написала заяву об исчезновении сына. Третью по счету, потому что предыдущие не принимали.

– А эту приняли?