НЕЧИСТЬ В ДЕРЕВНЕ-2. ДОМОВОЙ

За оставшиеся до Нового Года дни Гришка разговор об охотниках больше не поднимал. Да и не до него было, если честно – моя война с куницей вышла на новую ступень и перешла в активную стадию.

Метель, разыгравшаяся к утру следующего дня, длилась почти сутки и дала мне возможность подготовиться к обороне: злобно сетуя на невозможность обновить звериные метки, я откопала чернокорень среди своих запасов. Гадость премерзкая, но действует на убой – стоит обмазать соком из этой дряни стены, как мыши будут обходить ваш дом за двадцать километров и с наветренной стороны. На счет куниц однозначных сведений у меня не было, но и вариантов – тоже. Попробуем…

Добавив для верности полынь, я истолкла сушеные травы, провоняв весь дом, залила речной водой и поставила на плиту – томиться. Запах стал интенсивнее – горько-сладковатый душок, похожий на разлагающийся труп вышел даже за пределы моей избы, отпугнув не только грызунов, но и детей. Я, притаившись, наблюдала из окна, как они, воротя носы, сбегали с моего двора.

Пока отрава настаивалась, я в очередной раз прихватила лопату и отправилась на борьбу со снегом – прошедшая метель не оставила после себя и намека на давно проторенные тропы. Судя по звукам, все соседи тоже решили заняться физкультурой.

Уже в ранних сумерках я вышла из дома, прикрывая ладонью густую, теплую еще получившуюся коричнево-зеленую кашу и аккуратно обмазала весь сарай по периметру. Не знаю как куница, а все остальные должны позорно сбежать с поля боя.

Когда я вошла в дом, кот уже сидел там, выразительно посматривая на воцарившийся на столе бардак.

- Можно подумать кто-то это увидит… – проворчала я, но принялась за уборку. Чернокорень мне тоже не нравился – уж не знаю, из-за его противооборотничьих свойств (весьма сомнительных) или мерзкого запаха. К тому же сок из него впитался в руки, окрасив их в синевато-лиловый, который после умывания посветлел до темно-коричневого.

Занятая уборкой и одновременно – готовкой позднего ужина я на время забыла про куницу. Мороз за окном крепчал, изукрасив окна сложными узорами, не давая увидеть ни что происходит снаружи, ни изнутри. Может быть, поэтому я была так спокойна и тихо напевала себе под нос, поглядывая на дремлющего на печке кота. К зиме он отъелся, шкура лоснилась и вообще вид был довольный донельзя. Нацедив молока в блюдце, я предприняла еще одну попытку и, предупредив кота, дабы не позарился на чужое, поставила подношение в сени. Только на этот раз – подальше от чужих ног. Хотя эти дети куда угодно достанут…

Там меня и застал Гришка. Заметно вздрогнув, он шарахнулся из темных сеней обратно на крыльцо, поскользнулся и с грохотом скатился со ступеней.

- Сдурел? – поинтересовалась я, высунув нос навстречу метели.

- Ты бы отучалась уже людей пугать… – ворчливо отозвался он. – Кого караулишь? Меня чуть инфаркт не хватил, захожу, а в темноте два зеленых глаза и тень черная…

Я презрительно фыркнула. Тени, глаза… Можно подумать, встреть он настоящего вурдалака, дело бы этим и ограничилось.

- А вообще, есть от вашего брата хоть какое-нибудь средство? – когда я отпоила его горячим чаем и привела в чувство, спросил Гришка. Кромсая луковицу на разделочной доске, я пожала плечами.

- Голову отрезать – безотказное средство. Впрочем, не только для оборотня.

- Нет, – отмахнулся парень. – Я не про то. Ну, чтоб никакая тварь ко мне и на метр не подошла, есть способ?

- Если бы он был, о нас бы не рассказывали страшные сказки, – я вытерла невольно исторгнутую слезу и ссыпала лук в котелок, тут же кинувшись к умывальнику. Пока я шумно плескалась за шторкой, отмывая руки и глаза, Гришка размышлял – вслух, по-другому у него плохо получалось. И небезопасно для окружающих.

- Так не зря же говорят: «сказка – ложь, да в ней намек…»? Может, и про нечисть всякую есть правда? Вот, чеснок, например? Зажевал головку…

- И даже мать родная от тебя начнет шарахаться, – фыркнула я, вытираясь. – Тем более, чеснок это про вампиров…

- А они что? – тут же поинтересовался Гришка.

- Что? – не поняла я, переплетая косу.

- Существуют? – осторожно, словно не уверенный в том, хочет ли он получить ответ, спросил дурень.

Я вздохнула. Глянула за окно, где бушевала вьюга – было хорошо слышно, как завывает ветер, пробиваясь в сени. На деревню опустилась белая мгла. Расстроить его, на ночь глядя? Или все же не стоит?

- Никогда их не видела, – дипломатично ответила я и предложила: – Хочешь, ложись сегодня в спальне? Я все равно на печи сплю…

Конечно, он остался. Буря разыгралась не на шутку, дорогу – подобие ее, если точнее – уже давно засыпало, фонари, понятное дело, не горели, а холодина стояла такая, что, когда утром я вышла в сени набрать воды из фляги, пришлось пробить корочку льда. Молоко тоже смерзлось в ледышку, пришлось выкинуть.

Но пока не настало утро, мы лежали в соседних комнатах, слушали, как завывает ветер и радовались предательскому чувству защищенности, прячась под одеялами.

Я лежала, прислушиваясь к дыханию парня. Оно было размеренным, но не сонным.