Нечестивый союз

Все это было прекрасно известно Бартоломью. На самую крупную ярмарку в Англии приезжали купцы не только со всех концов страны, но и из Франции, и даже из Фландрии. Разумеется, стекались на ярмарку и бродячие артисты — певцы, танцоры, комедианты, пожиратели пламени, жонглеры и акробаты. А вместе с ними в город стремились карманные воришки, взломщики и всякого рода мошенники. Всякий раз во время ярмарки прокторам приходилось прилагать отчаянные усилия, дабы уберечь университет от неприятностей. В этом году положение было особенно угрожающим. Чума, прокатившаяся по стране, не щадила не только простолюдинов, но и землевладельцев. Многие из тех, кто ранее работал на хозяев, теперь обрели свободу. Поскольку в стране не хватало рабочих рук, они могли требовать более щедрой платы. Множество людей странствовало по Англии, предлагая свой труд тем, кто готов заплатить больше. Когда слухи об этом дошли до солдат, сражавшихся за короля во Франции, часть из них пожелали вернуться домой. Впрочем, в столь смутную пору воровать куда выгоднее, чем работать, и шайки грабителей творили произвол на всех дорогах королевства. В окрестностях Кембриджа их ожидала особенно щедрая добыча — ведь на ярмарку вереницей двигались повозки со всевозможными товарами. С начала ярмарки минуло чуть более недели, однако в городе уже случились три насильственные смерти. Студенты пребывали в крайнем возбуждении, и после того, как некий медник стянул у одного из них кошелек, едва удалось избежать кровавого столкновения между студентами и горожанами.

— Вы сами понимаете, прокторам хватает забот, — повторил канцлер. — Именно поэтому я позволю себе обратиться к вам с просьбой, к которой, надеюсь, вы отнесетесь с пониманием. Мне бы хотелось, доктор, чтобы вы предприняли хотя бы первые шаги для раскрытия этого темного дела. Разумеется, Хэрлинг и Джонстан с готовностью окажут вам любую помощь, но вы сами понимаете, сейчас они…

— Прошу прощения, мастер де Ветерсет, — бесцеремонно перебил Бартоломью. — Как это ни печально, у меня тоже достаточно дел. Я врач и должен заниматься лечением больных. Смею напомнить — события, имевшие место два года назад, со всей очевидностью доказали, что я не обладаю качествами, необходимыми для расследования преступлений. Уверен, ваши клерки справятся с дознанием куда лучше моего. Вы согласны со мной, Гилберт?

— Мне необходим опытный медик, который осмотрит тело писца Николаса и определит, не явилось ли причиной его смерти это коварное устройство, — заявил канцлер, не дав клерку ответить. — Гилберт не сможет выяснить, был ли Николас отравлен.

— Но тело Николаса из Йорка уже предано земле, — воскликнул потрясенный брат Майкл. — Вы сказали, что он умер месяц назад.

— Вы намерены извлечь его из могилы? — выдохнул Гилберт, лицо которого залила мертвенная бледность.

— Тело Николаса покоится в освященной церковной земле, — подал голос отец Катберт. — Мы не должны его тревожить. Это противно воле Господа!

Де Ветерсет обвел всех, кто был в комнате, укоризненным взглядом и вновь повернулся к Майклу и Бартоломью.

— Николас похоронен во дворе этой церкви, — сообщил он. — Я получу у епископа надлежащее разрешение, и на этой неделе вы извлечете тело из могилы и произведете тщательный осмотр. О результатах незамедлительно доложите мне. Я поговорю с мастером Кенингэмом и сообщу ему о том, что по причине занятости расследованием вы, возможно, отмените несколько своих лекций.

Непререкаемый тон, которым были сказаны эти слова, вызвал у Бартоломью приступ едва сдерживаемого гнева. Вслед за вспышкой ярости им овладело отчаяние. У него не было ни малейшего желания заниматься расследованием убийства; еще меньше он хотел впутываться в университетские заговоры и козни.

— Но я не могу отменять лекции! — предпринял он еще одну попытку отказаться. — В самом скором времени моих студентов ожидает испытательный диспут.

— Мне необходим опытный медик, который осмотрит тело умершего клерка, — упрямо процедил канцлер. — Доктор, вы возводите на себя напраслину, утверждая, что лишены необходимых для расследования качеств. Полагаю, вы недооцениваете себя. Ваша честность и ваше благоразумие известны всем. Именно поэтому я доверяю вам больше, чем любому из своих людей. И я уверен, что вы — и вы тоже, брат Майкл, — добавил он, взглянув на хранившего молчание монаха, — сделаете все необходимое, чтобы обнаружить правду. Не сомневаюсь, оба вы предпочитаете заниматься со студентами, а не распутывать отвратительные преступления. Но я покорнейше прошу вас уделить этому делу некоторую толику вашего драгоценного времени. Вне всякого сомнения, к моей просьбе присоединится епископ.

— Но если ваш клерк умер месяц назад, я вряд ли сумею определить причину смерти, — возразил Бартоломью. — Тление уже проделало свою разрушительную работу. Теперь невозможно узнать, был ли у него на руке порез, подобный тому, что я обнаружил на ладони монаха.

Губы канцлера искривились от отвращения.