Нечеловек

Шея затекла от неудобной позы. Анжела вздохнула, откинула голову назад и снова закрыла глаза. Перед тем как проснуться, она разглядела тварь, смотрящую на нее. Это было миниатюрное лицо Макса. Того самого Максима Бабурина, которого она знала, за которого выходила замуж, с которым занималась любовью, которому клялась прожить с ним до самой смерти, разделяя радость и горе.

«…Я уйду от тебя», – вспомнила девушка.

Так просто сказанные слова – а как сейчас все сложно! И что теперь? Что, черт возьми, теперь? Ты ушла от него, да еще запрыгнула в постель к его другу. Каков результат? Один уже мертв, второй медленно умирает. «Но в чем я-то виновата?! В чем?!»

«А в том, милочка, что ты, не разобравшись, обвинила любимого человека во всех грехах. В том, что не попыталась понять его, когда узнала о его даре. В том, что тут же прыгнула в койку к Олегу. И после этого ты все еще считаешь, что любила Максима?»

«Да! Черт возьми, да! Я любила Максима, любила! Но только того, прежнего. А этого я боюсь…»

Анжела вспомнила жуткий вид бывшего мужа. Ее передернуло. В кого его превратила эта чертова Сила? В монстра, в безжалостную тварь!

«А как же ты с ним собиралась дожить до старости? Как ты собиралась терпеть его храп, недержание и еще черт знает что? Вечно преследующий тебя запах лекарств…»

«Но я стала бы такой же развалиной, и это было бы не сейчас, потом, через несколько десятков лет. Я не хотела, чтобы вот так…»

«А может, ты и права. Зачем тебе этот колдун? Зачем тебе этот больной старик, после проклятий которого ты можешь однажды не вернуться с работы?»

«Я боюсь, но…»

Анжела снова вспомнила сон. Выпадение зубов – это к потере или смерти. Смерти близкого человека… Максим! Максим умрет. Анжела была уверена.

«Я боюсь его, но я должна быть рядом. Хотя бы перед тем, как он умрет».

* * *

Анжела сидела в кресле и плакала. В руках она держала записку.

– Давай я прочитаю. – Егор взял у сестры мокрый от слез листок. – Читать?

Анжела кивнула, и Егор начал:

– «Какой-то случай взял и смял мою жизнь как использованную салфетку. В один миг я стал безжалостным террористом – и одновременно трясущимся заложником. Заложником Силы. Заложником только по отношению к себе, а террористом – и к себе, и к другим. В один миг я возненавидел весь мир, всех людей. В своих бедах я винил кого угодно, только не себя. А бед навалилось хоть отбавляй. На самом деле, когда у тебя есть дар (неважно от кого, от Бога или от Дьявола), ты обязательно захочешь им воспользоваться. Когда ты умеешь рисовать, неужели не напишешь хотя бы одну картину? Или если ты умеешь сочинять, неужели не настрочишь хоть небольшой рассказ для друзей? Конечно, то, чем я обладал, даже близко не стоит рядом с творчеством. Я имею в виду то творчество, которое происходит от слова «творить». Мой дар другого плана. Я мог разрушать и убивать. Убивать и разрушать, не пошевелив пальцем. Идеальный киллер. Трудно не возомнить себя если не богом, то полубогом уж точно. Чем больше я убивал, тем больше меня заполняла враждебная сущность. Сущность безжалостная. Я не знаю, к кому в руки попадет эта записка. Скорее всего, тому, кто найдет мое тело. У меня никого не осталось. Ни друзей, ни родственников. Человек, обладающий такой силой, обречен на одиночество».

Анжела зарыдала с новой силой. Егор даже начал сомневаться в том, что она его слышит, но все равно продолжил читать: