Нечего прощать [СИ]

— Позвольте ваш плащ, — говорила она, — вы не слишком устали в дороге? Вам предложить тапочки? Хотите, я заварю чай? — а сама в это время Гнида нащупывала остатки отравы лежавшей в ее нагрудном кармане, про себя думая — одну на тот свет сейчас отправлю, а потом вторая до кучи:

— Я хочу видеть Антона, — сказала Ирина.

— Он сейчас спит, — пояснила Гнида, — проходите к бабушке, я поставлю чай, а сама пока посмотрю, что делает Антон.

Ирина села напротив Полины и заговорила:

— Что у вас нового?

— Я что–то себя чувствую неважно, — ответила Полина, — кости ломит и в глазах мутно. Надо еще чаю выпить, мне внучка такой замечательный чай из деревни привезла, — и Полина вылила остатки отравленного чая себе в чашку, — вам тоже травяного или заварите себе обычного из пакетика.

— Предпочту обычный, — сказала Ирина, — на меня деревенские травки очень плохо действуют.

— Что ж, — тогда возьмите чайник самостоятельно, я что то не могу за вами поухаживать, так неловко.

— Ничего страшного, — сказала Ирина и взяла с плиты чайник, достала чашку из мойки и заварила себе зеленый чай из пакетика.

Тем временем Полина уже допивала свой настой из трав:

— Сейчас попрошу Надю, чтобы заварила еще.

Тем временем Гнида подняла Антона и решила вести его на кухню. Вопрос только в том, как не допустить разговоров на колючую тему до того, как бабка отрубится навсегда.

Они вместе появились на кухни и Ирина ахнула, когда увидела Антона:

— Тоша, что с тобой, — воскликнула она увидев его похудевшее и постаревшее лицо.

— Ничего, — ответил он, — все со мной в порядке.

— Надя хотела кое–что всем нам сказать, — начала Полина прелюдию, которой Гнида боялась больше всего, — недавно открылась очень занятная вещь, и я хочу чтобы ты сама нам это рассказа…

Тут Полина потеряла сознание и свалилась со стула на пол. Антон бросился ее поднимать, а Ирина опустилась на колени и стала проверять ее на рефлексы:

— Судя по всему у нее что–то сердечное, — сказала Ирина щупая пульс, — ударов почти нет, замедляется.

— Бабушка, — завопила Гнида, — не оставляй меня.

— Ее надо в больницу, — сказал Антон, — и срочно!

— Я вызову скорую, — закричала Гнида, но Ирина ее прервала:

— Пока вы ее тут дождетесь, твоей бабушке уже ничего не нужно будет. Едем на моей машине, скорее!

Быстро собрав все вещи они бросились бегом к лифту, погрузили Полину в машину и поехали к ближайшей больнице:

— В Гласково поедешь? — спросил Антон.

— К черту Гласково, — ответила Ирина заводя машину, а сама наблюдала за Гнидой, сидевшей на заднем сидении рядом с Полиной, — лучше в нашу, центральную. Палату оплатим, зато вытащим ее с того света абсолютно точно.

Машина сорвалась с места, подняв в разные стороны брызги грязной воды, которые окатили грязно серый заборчик, окружавший мелкие посадки около подъезда. Сидящие у подъезда старушки взглядом проводили уехавший автомобиль. Ирина вела машину очень лихо, Антон даже удивился:

— Бабушка, — сказал он, — где ты так водить научилась?

— С вами поживешь еще столько, — не тому научишься, — сказала Ирина продолжая бросать косые взгляды на Гниду, — Наденька, а о чем ты нам должна была сказать?

— Какая разница, — сказала та в ответ, — я сейчас так напугана, что ничего и не вспомню вот так сразу.

Про себя Ирина подумала, что не будет сейчас усугублять положение, а просто помолчит, продолжая посматривать за Наденькой.

* * *

Лучик света от шахтерских касок прорезал тьму гордеевского подвала. Воспользовавшись отлучкой Ирины и отсутствием Анастасии Соня и Женя решили проникнуть в подвал и порыться в подземном чулане, рассчитывая найти какие–нибудь интересности, которые бы пролили свет на загадочные убийства.

— Ты точно помнишь, что это здесь? — спросила полушепотом Соня.

— А почему шепотом то? — удивился Женя.

— Так темно!

— Нас тут все равно никто не слышит.

Сбоку раздался хлопок и что–то начало утробно шуршать и шуметь.

— Господи, — закричала Соня, — что это за страх?

— Это аэратор в оранжерее включился, — сказал Женя, — что удивительного.

— Звучит так, словно атомная война начинается!

— Солнце, а ты атомную войну где слушала?

— Не поверишь, но я как и ты люблю Kraftwerk.

— Ах, как же я мог это забыть.

И они стали в унисон друг другу насвистывать Radio — Aktivitat. Таким веселым способом они добрались до комнатки, где находился этот самый чулан:

— Скажи мне, муж мой будущий, — спросила Соня, — а почему здесь свет нельзя включить?

— Потому что все лампы давно сели. Их не меняли лет пять.

— А судя по следам на бетоне, — Соня опустила луч от каски себе под ноги, — тут кто–то ходил не так уж и давно.

— Ага, — рассмеялся Женя, — убийца прячется в чулане прямо под оранжереей, только почему мы его не видели тут ни разу? Странный он какой–то.

— Хватит меня пугать! — возмутилась Соня, — в чулане то есть свет?

— Должен быть, — ответил ей он, — я сюда лет пять не спускался. И еще бы десять не совался, если бы не твое болезненное любопытство.

— Не забывай, что ты меня поддержал, — сказала Соня.