Нечего прощать [СИ]

А Андрей на расстоянии чувствовал мучения Антона, смотрел на его фото и видел, что изображение, на котором тот улыбается — на самом деле там были слезы. И Андрей сам не сдерживался и не стеснялся этого, он плакал над его фото.

Оба естественно не подозревали о намерении Ирины ехать к Гнидовым и говорить с Антоном. Тем более, что ее идее не было дано осуществиться, поскольку в самый ответственный момент в доме Гордеевых грянул самый настоящий гром. Отправившись посмотреть, кто звонит в калитку Анастасия завопила на весь дом:

— Там Носов, — выпучила она глаза, — что мне делать? Открывать или нет?

Ирина пожала плечами:

— Электрошокерами ты нас всех оснастила, а за мальчиков я не боюсь, они Носова уложат если что. Он один?

— Со своей коровой, — посмотрела Анастасия, — пускать?

— Корову беру на себя, — сказала Ирина, — пускай.

Анастасия с опаской нажала на кнопку замка, как будто в этот момент от него должен был вылететь сноп искр и под ноги упасть тротиловая шашка. Потом она села на диван и приняла деловой облик. Ей уже рассказали о том, что Катя сильно изменилась, стала великосветской львицей, хотелось посмотреть и посмеяться вместе со всеми.

Примерно это бы и случилось. Будь Катя одна. Когда муж оказывался рядом, то в ней включался старый базарный монстрик, который в новой шкурке высшего общества смотрелся невероятно авангардно.

— Здравствуйте, соседи, — фальшиво начала Анастасия, рассчитывая на слащавую реакцию Кати. Однако последней уже успели промыть как следует мозги, поэтому никакой подобной бурды она в ответ не выдала.

— Я хочу видеть свою дочь, — спокойно и нахально процедил Виктор.

— А хочет ли она этого, ты не подумал? — Анастасия поняла, что можно расслабиться и играть в старом режиме, слава богу — великосветской болтовни не планируется. И слава яйцам!

— А меня это сейчас не волнует, я хочу посмотреть этой предательнице в глаза.

Ирина поднялась:

— Я пойду и спрошу, спустится ли она.

— Нет, — отрезал Виктор, — ты поднимешься и приведешь ее сюда.

Ирина развернулась к нему и сказала:

— Пионер, идите вы в жопу, никого я приводить не собираюсь.

— Заткнись, старуха! — выкрикнул Виктор.

Вот это он очень зря сделал. Дело в том, что за визитом с лестницы уже наблюдали Тимофей с Женей, которые опасались за женщин. Но эта фраза сработала для них подобно бикфордову шнуру. Анастасия с Ириной и пискнуть не успели, как прямо перед светлыми очами Виктора предстали любимые внуки лучшей бабушки в мире и двумя точечными ударами свалили его на пол:

— Это ты засунь свой язык в задницу, мразь, — сказал Тимофей стоя над Виктором. Катя в стороне закрывала лицо руками и не знала что ей предпринимать дальше, поскольку до сих пор помнила живописные подробности своего визита к Анастасии и тот эпический пинок под зад.

— Ублюдки чертовы, — рычал Виктор корчась на полу от боли, — подобрали вас Гордеевы на улице и выкинут так же.

— Господи, какая же ты мразь, — выдал Женя и нанес Носову сильнейший удар ногой в живот, от которого последний согнулся в позу вареной креветки.

Носов только булькал и уже не отвечал ничего. Тимофей перешел в центр гостиной, поближе к Ирине и Анастасии. Женя продолжал победно возвышаться над Виктором:

— А это, — сказал он, — тебе плата за нашего ребенка, которого ты вместе со своей женой убил.

Женя замахнулся, подняв правую ногу и всадил каблук своего ботинка в висок Виктора. Раздался легкий хруст костей, кожа в некоторых местах лопнула и потекла в разные стороны проклятая кровь.

— Я тебя урода, убью и закопаю прямо здесь, — он показал на оранжерею.

— Ты что, — ахнула Анастасия, — от такого «удобрения» у нас сдохнут все орхидеи. Сбросим его лучше в выгребную яму.

Катя вдруг поняла, что от верной смерти ее мужа может спасти только она сама:

— Анастасия, — она включила таки свой пресловутый великосветский тон, — мы только хотели видеть Соню.

— Странно, — заключил Женя, — вы же ее сегодня уже видели и очень хорошо целый час болтали ни о чем.

— Женя, — ответила Катя, — отпусти его, он иногда не знает, что он делает и говорит.

— Это вы правильно заметили, — сказала Ирина, — воспитание у него просто прекрасное. У него мама была ассенизатором, а папа — сварщиком?

Катя покраснела:

— Какое это имеет значение?

— Ну интересно же, — подхватила Анастасия, — в какой профессии надо ввести обязательную стерилизацию, чтобы вот такое — она показала на лежавшего на полу побитого Виктора, — не размножалось.

Катя потупила взгляд и ничего не ответила.

— Соня не спустится, — сказал Женя Носову и ушел от него к родственникам, продолжавшим стоять единым фронтом, подобно картине о Французской революции.

Виктор поднялся с пола и подполз к жене:

— Мы хотим видеть Соню, мы по закону ее родители до восемнадцатилетия, вы незаконно ее удерживаете.

— Господи, какие слова, какая патетика. Что за быдло к нам в гости пожаловало, — раздалось с лестницы.