Нечего прощать [СИ]

— Ладно, — сказал Андрей, — тогда и подмети что ли заодно.

— Подмету.

Андрей уединился на кухне и вооружился тряпкой для посуды, очень скоро множество гордеевских железных тарелок, в которых всегда переносили еду было вымыто и сложено в сушилку. «Двойные» порции Клары на поверку оказались по сути одинарными, и Антон с Андреем уговорили этот плотный ужин за раз.

Вернувшись в комнату он помог Антону с уборкой и они отправились готовиться ко сну:

— Стели мне у себя, — отрезал Антон, — твой диван ужасен.

Андрей обомлел. Хотя для предстоящего разговора это был идеальный расклад. Но все же Андрея испугало, что это последовало от Антона. Андрей поддался на эту уловку — все развивалось в наилучшем для него сценарии и он не думал отступать в сторону. Он включил колонки и из музыкального центра поплыли аккорды песни «Я буду оборонять тебя от всего» финской группы Ультра Бра. Динамичный развивающийся джаз–рок с грандиозной духовой оркестровкой и текстом о том, как лирическая героиня ищет потерянного возлюбленного от Кёльна до Латвии, не может найти, но обещает что всегда будет оборонять его от всего плохого, что может с ним произойти. Репертуар финской группы, которая давно распалась приятно щекотала душу Андрея, возбуждал воспоминания, которые так и крутились вокруг. Но что самое странное, все происходившее в комнате, как только она была заполнена звуками песни снова освежило некое странное состояние дежа–вю. Такое, будто с Андреем это уже происходило, только он смотрел на это с другого ракурса, другой позиции, но эту ситуацию он уже видел. Точно видел.

Андрей вынул из ящика с постельными принадлежностями одеяло и подушки. Поскольку Антон уже давно зачастил к нему, то неудивительно, что количество подушек должно было увеличиться. В результате из тумбы было извлечено пять штук.

Тем временем Антон достал свежую простыню и застелил диван, после чего сказал:

— Я сегодня последую твоему примеру.

— Какому именно, — поинтересовался Андрей.

— Я не хочу одевать пижаму, в ней душно, — ответил Антон.

Завершив обряд застилания постели оба по очереди сбегали в ванну почистить зубы и забрались в постель, чтобы наконец уснуть, пардон, поговорить.

Андрей выключил свет и посмотрел в потолок. Старый шведский светильник с оптоволокном, стоявший на телевизоре отдавал тонкие лучи света потолку и создавал на нем неповторимый рисунок. Темнота еще не совсем вошла во власть, поскольку было несколько рановато.

— Никогда не ложился спать в половину десятого, — сказал мечтательно Антон.

Андрей медленно повернулся и посмотрел на Антона:

— Тош, нам с тобой надо серьезно поговорить. Я долго не решался завести с тобой этого разговора, но сегодня…

— Ты меня пугаешь, Андрей, что–то случилось? — насторожился Антон.

— Я боюсь, что это случилось очень давно. А точнее два месяца назад, — вздохнул Андрей, — просто сегодня я побеседовал с Соней. И она подтолкнула меня к этой мысли.

Главная виновница этой беседы Соня стояла посреди гостиной своего дома ошарашенная заявлением родителей:

— С какой стати, мама? — спросила Соня, — почему ты принимаешь его у себя дома, восхищаешься его манерами, а сейчас резко меняешь свое решение ничего не объясняя? Раньше твои поступки иногда отличались рациональностью, по крайней мере все свои запреты вы хотя бы пытались мотивировать ваши запреты. И делали это весьма логично.

— Я не намерена ничего тебе объяснять.

— И я тоже, — ответил Виктор, — просто теперь у нас есть причина считать, что этот человек тебе не пара. И точка.

— А какого черта вы принимаете такие решения за меня? — возмутилась Соня.

— Мы твои родители, — ответил Виктор.

— И тебе пока что только шестнадцать лет, совершеннолетие у тебя с восемнадцати, а до этого ты полностью принадлежишь нам и мы принимаем решение с кем ты общаешься, а с кем — нет, — добавила Катя.

— Вот тут ты заблуждаешься! — выпалила Соня.

— Ничего подобного, — возмутилась Катя, — мы не для того тебя одевали, кормили, по Кипрам, Турциям и Чехиям возили, чтобы ты нам в один прекрасный день заявила, что считаешь, что сама можешь решать с кем тебе можно общаться, а с кем нет. Ты ведь, небось, и переспать с ним успела, за этим у вас вряд ли заржавело бы.

— Мама! Мы с Женей.

— Не смей при нас произносить имя этой мрази, — закричал Виктор, — слышать не хочу этого.

— Но я, я люблю его, — Соня пыталась держаться из последних сил, но внутри у нее все бурлило и клокотало от возмущения.

— Это обычная подростковая влюбленность. А этот подонок просто запудрил тебе мозги. И наверняка настроил против нас, — безапелляционно заявила Катя.

— Он и слова поперек вас не говорил никогда, — как могла отпиралась Соня.

— И завтра мы собираемся, и я увезу тебя в Тамбов, в старую бабушкину квартиру. Там найдем тебе нормального психолога, он из тебя всю эту дурь и влюбленность быстро выведет. Легко и безболезненно.

— Я никуда не поеду! — отрезала Соня.

— Тогда я запру тебя в твоей комнате и буду лично возить на учебу, — ответил Виктор, — или найму человека, которого приставлю к тебе на это время. Если твой Женя к тебе приблизится — я его убью.