Нечаянный колдун

Ключи от арестантского отсека лежали на ладони старшего. Такие простые приказы и чтение мыслей-воспоминаний давались Александру без напряжения, почти автоматически. Распахнув заднюю дверь, он растерялся. Федор и Надежда спали, без сознания. Мешки держали их в сидячем положении за счет петель крепления, пристегнутых к стенке на уровне плеч и пояса. Плотная ткань мешков, зашнурованных спереди, придавала пленникам вид не то мумий, не то покойников. Тащить сразу двоих на себе до Аристархового жилища — непосильный труд, да и времени почти нет. Нарушение графика движения «автозака» скоро вызовет тревогу, если еще не вызвало.

Решив рискнуть, Матвеич грубо толкнулся в мозг Федора. Сопротивление возникло сразу, словно хозяин спросил: «Куда прешься?»

— «Федор Петрович, просыпайся, надо бежать!»

— «А, пакостник! Изыди», — лениво отозвался Федор, снова уходя в сон.

Надежда не отозвалась совсем. Тела пленников остались бесхозны — сознания не возвращались, даже не отреагировав на расстегивание мешков. Петли шнуровки расползлись, Федор повалился вперед — Матвеич едва успел подхватить. Злость на собственную бестолковость опалила лицо стыдом. Спаситель хренов! Такой важный нюанс — и не продумал!

Лихорадочно перебирая варианты действий, Матвеич вытащил Федора из арестантского отсека. Держать худощавое, но совершенно безвольное тело, оказалось нелегко. Приказ, даже не приказ, а истерический волевой посыл: — «Да стой же!», вдруг наполнил тело спящего колдуна упругостью.

Мгновенно и уже сознательно схватив струнку управления, Матвеич погнал Федора Петровича впереди себя, а Надежду понес на руках — побоялся двоих сразу контролировать. Шагов через десять он разуверился в рациональности способа переноски. Через двадцать — люто возненавидел киноартистов, с легкостью транспортирующих гораздо более увесистых дам на огромные расстояния. Решение пришло само — умостив Надежду через плечо на манер мешка, он кособоко, но уверенно догнал Федора.

Толкнув дверь ногой, Александр вошел сам и запустил бравого ходока. Надежду бережно пристроил на диване, прикрыл пледом, Федору велел лечь на пол. Сам помчался к машине. На бегу прочесал импульсом окрестности — никого не было. Не хватились? Тогда можно еще успеть, отогнать машину.

Подцепил автоматы, забросил назад, захлопнул отсек, перевалил водителя на второе сиденье. Дверь с пассажирской стороны неожиданно открылась, сильно напугав.

— Помогу, — выдал Федор Петрович немногословное объяснение, переваливая старшего охранника в кучу-малу, возникшую на заднем сиденье.

Сдав назад, Матвеич развернулся, и покатил прочь, стараясь приноровиться к резвому джипу. Минуты за две отъехали достаточно далеко. В безлюдном переулке джип воткнулся между двумя длинномерами. Стоянка была временная, у строительного забора. Фуры полностью отгораживали джип от жилых домов.

Бойцы маршала лежали неподвижно, но дышали, это Матвеич проверил еще раз у каждого. Неповинные ребятишки, чего их-то смерти предавать? Просто добавил внутренний сигнал — «Спать!», прикрыл дверку, собрался уходить.

— Погодь, — вмешался Федор, достал у водителя из-под сиденья тряпку, обтер ручки дверей, руль, свободные места на передних сиденьях, залез в «трюм», обтер там, что смог, выволок смирительные мешки, увернул в них оружие, скомкал тряпку, вернул на место.

От пинка дверь захлопнулась. Колдуны быстро удалились, а небрежный жест Федора породил воронку небольшого снежного смерча. Тот обшарил закоулки, поднял рыхлые снежинки, вернулся к машине и еще минут десять трудолюбиво кружился. Все следы скрылись под ровненькой пеленой свежей пороши.

129

За неделю Лена набрала огромное количество материала, но Саше не проговорилась. Одних распечаток собралось — три полных классера. Сложности начались с классификации. Пришлось перечитать по диагонали всё, делая пометки по ходу. В голове образовалась не обычная каша, а забавный салат из совершенно разнородного материала. Кроме серьезных исследований и откровенной чепухи выделялись несколько странных направлений — историческое и духовно-теоретическое.

Как истинный ученый, Лена приступила к изучению теоретического направления и заинтересовалась не на шутку. Колдовство оказалось вполне реальным делом, доступным любому человеку. Если в школах преподавать уроки колдовства вместо труда или еще какой ерунды, то шарлатанам будет нечем жить. Одно дело — обмануть незнающего человека, и совсем другое — сведущего.

Вникая в замусоренные пустопорожними суевериями, откровенным ханжеством и безграмотными пояснениями, многостраничные труды, Кичигина понимала, с чем столкнулись члены погибшей экспедиции. Колдовские эффекты, продемонстрированные ойротами, были необычайно сильными. Так какой же силой обладал Саша Горлов, если сумел всё это разглядеть и противостоять?

Уважение к спасителю давно переросло в искреннее восхищение многогранным талантом человека, такого невзрачного внешне. Саша даже сам не понимает, как много умеет! Да он умеет всё! В нем столько силы, что невозможного для него — просто не существует!