Небываемое бывает

В десять лет на суда английского флота для практики был послан Алексей Грейг. Английская корабельная служба была тогда самой суровой в мире морской школой. В десять лет на край света посылали не сироту горемычного, а сына прославленного русского адмирала С. Грейга. Малыша Алексея приняла от купели сама Екатерина, а крестным отцом его был герой Чесмы — Алексей Орлов. Три года нес службу мальчик в море. В тринадцать лет вернулся к родному очагу, но на другой год — осенью 1789-го — был вновь послан с братом Карлом в Англию. Тогда же братья совершили плавание в Индию и Китай и приняли участие в сражениях с

французскими и голландскими судами. Алексей Грейг плавал в составе эскадры знаменитого адмирала Худа, а позже, во время крейсерства с союзной английской эскадрой, заслужил похвальный отзыв самого Нельсона. Вот какой выучки моряк станет потом командующим Черноморским флотом.

Другой пример. Константин Станюкович в одиннадцать лет дрался на бастионах Севастополя в Крымскую войну. Он был потомственным моряком — сыном известного адмирала. За оборону Севастополя получит серебряную медаль на георгиевской ленте, а после войны поступит в Морской кадетский корпус.

Рано мужали гардемарины — эти расторопные и веселые мальчишки на палубах, окутанных пороховым дымом. Не угас в русских вооруженных силах беззаветный дух потешных полков Петра, его отважных юных стольников. Биографии Головнина, Грейга, Станюковича не исключение.

Вот что Достоевский выскажет позже о юношестве: «Русские мальчики» — это образ, это идея... Они не станут тратить время на расчеты — поступят, как велит им совесть, часто даже будучи уверенными в самых ужасных для себя последствиях... В минуты опасности для отечества оставляют дом, невесту, мать — и идут добровольцами, ополченцами, чтоб стать героями Бородина; забывают о своей тысячелетней родословной, и благах, и привилегиях, кои она им обеспечивает, обрекая, себя па виселицу, на кандалы, выходят на Сенатскую площадь, ибо честь и слава отчизны, освобожденной от крепостного права и подчинения немецкой чиновной бюрократии, для них превыше благ и привилегий спокойного ничегонеделания; это они бредут тысячи верст пешком по матушке России в Петербург, чтобы за несколько лет стать гордостью российской науки...

Нетерпеливы русские мальчики, им хочется сразу всего, одним разом либо пристукнуть весь мир зла и несправедливости, либо обнять и жизнью своей защитить его красоту от прихлопывания других. Все или ничего...

Но сердцем, но страстью, но провидением душевным, но убежденной устремленностью бескорыстия им открывается многое и такое, чего не возьмешь простой ученостью и усидчивостью»...

Чтобы флот и армия были сильны и держава необорима, необходимо, чтобы юношей воспитывали мужчины, ибо воспитание, как сказал Мономах в своем поучении, есть «мужеское дело».

Немало героических страниц в историю державы вписано и советскими моряками. Недавно довелось побывать на сторожевом корабле «Беззаветный» — том самом, что в феврале 1989 года чуть ли не в виду Южного берега Крыма «вытолкнул» из наших вод американский крейсер «Йорктаун». Для того чтобы навалиться на корабль, которому трижды уступаешь в водоизмещении, надо обладать главным свойством «русских мальчиков» — беззаветностью.

«Беззаветный» ждал американцев у Босфора. Когда крейсер «Йорктаун» и эсминец «Кэрон» вошли в Черное море, наш корабль последовал за ними. Американцы прошли малоазийскими берегами Турции, миновали Батуми и по периметру вдоль кавказских берегов стали приближаться к Крыму. Около Поти к «Беззаветному» присоединился наш небольшой сторожевой корабль, который уступал американскому эсминцу «Кэрон» в водоизмещении в шесть раз. На траверзе мыса Сарыч, приближаясь к Севастополю, янки не вошли, а «вломились» в наши воды. Старший лейтенант Александр Мусько был в то пасмурное утро вахтенным офицером и видел с ходового мостика всю картину.

— Мы ему сигналим, что он нарушает, а они: «Мы не нарушаем, осуществляем мирный проход».

— Ну а дальше что? — спрашиваю.

— Вся команда с фотоаппаратами высыпала на верхнюю палубу и улыбается.

Когда высыпала, до навала или после?

— Нет, — говорит старший лейтенант, — после навала их как ветром сдуло...

Командира корабля В. Богдашина не было в Севастополе, и я разговорился еще с одним участником инцидента — старшим помощником капитаном 3 ранга Валерием Куликовым. Вот что он добавил к рассказу Мусько: