Небываемое бывает

Во времена Достоевского считалось более надежным отправить груз из Петербурга на Камчатку не по собственной территории, а Мировым океаном. Ни у одного другого народа тема дороги не занимает такого места в литературе, музыке и фольклоре. Вот как Гоголь описывает один из отрезков русской дороги: «И опять по обеим сторонам столбового пути пошли вновь писать версты, станционные смотрители, колодцы, обозы, серые деревни с самоварами, бабами и бойким бородатым хозяином, бегущим из постоялого двора с овсом в руке, пешеход в протертых лаптях, плетущийся за восемьсот верст, городишки, выстроенные живьем, с деревянными лавчонками, мучными бочками, лаптями, калачами и прочей мелюзгой, рябые шлагбаумы, чинимые мосты, поля неоглядные и по ту сторону и по другую, помещичьи рыдваны, солдат верхом на лошади, везущий зеленый ящик с свинцовым горохом и подписью: такой-то артиллерийской батареи, зеленые, желтые и свежеразрытые черные полосы, мелькающие по степям, затянутая вдали песня, сосновые верхушки в тумане, пропадающий далече колокольный звон, вороны как мухи и горизонт без конца...»

Гоголь не дожил одного года до Крымской войны. Европа уже покрывалась тогда сетью железных дорог. Мы же не имели ни одной железной дороги от столицы к морю. Тысячи, сотни тысяч пудов зерна гнили каждый год в Петербурге и Ревеле только потому, что прибывали туда после того, как замерзали порты. Расхищался, портился, обесценивался не только хлеб на складах...

Крымская война была уже прообразом новых войн —« войн ресурсов. Противники снабжали свои армии по самым дешевым дорогам — морским, широко пользуясь пароходами. Наши дороги от Петербурга, Москвы, Киева, Нижнего Новгорода до Севастополя были забиты реквизованными крестьянскими телегами с продовольствием, фуражом, боеприпасами. Парадокс этой войны заключался в том, что русские, воюя на собственной территории, в большей степени, чем их противники, напоминали армию без тыла.

Дезорганизующая сила бездорожья, помноженная на бюрократизм режима, была столь велика, что тыл объективно выглядел враждебной стороной. Во всяком случае, он способствовал поражению даже в большей степени, чем военные силы врага. Командиры и матросы проявляли чудеса героизма и военного искусства на бастионах, но были беспомощны перед собственным тылом. Только фантастический просчет или глупость противника могли спасти в этой ситуации героическую армию. Османская империя, «больной человек Европы», агонизировала и по части бюрократизма была главным соперником русской монархии в Европе. Неожиданная спасительная глупость могла прийти только от турок. Но на этот раз англичане и французы бдительно следили за своим азиатским союзником. Конец Крымской войны и ее последствия хорошо известны. Если сравнить тылы воевавших европейских стран, то символом этой войны была бы телега, соперничающая с паровозом.

В литературе часто можно встретить такие выражения, как «транспорт носит всеобъемлющий характер» или «дорога — это жизнь» и многие другие. Став стереотипными, они почти не воздействуют на наше сознание, и мы привыкли к ним. В том и коварство штампа, что он убивает глубокий первоначальный смысл значений. По определению Маркса, транспорт является «продолжением процесса обращения и для процесса обращения». Современный экономист отнесет дороги по смыслу к подъездным путям, обозначив их термином «инфраструктура», и будет по-своему прав. Но дороги обладают свойством не вмещаться ни в какие специальные категории, как и сама жизнь. Эти понятия поистине всеобъемлющи.

Быть может, лучше всего смысл и значение дороги могут оценить жители арктических побережий, где поселки и города — это как полустанки и станции на единственной в своем роде дороге, которую именуют кратко — Севморпуть.

Дорога обладает свойством пробуждать пространство, вдыхать в него жизнь и преобразовывать. И наоборот, бездорожье, как известно, застой, а последний — упадок и вырождение.

Люди издревле жили по берегам рек, озер и морей, стояли насмерть у горных переходов, ставили замки на господствующих над дорогами скалах. Защитить дорогу — значит защитить жизнь. Не дать врагу пройти в сердце страны.

Социологи утверждают, что из села, мимо которого проходит хорошая дорога, молодежь не уезжает. Гул трассы как бы дает ощущение сопряженности со страной. Ощущение этой связи — могучий психологический стимул.

В свое время ямские службы по 20—30 дворов на Московском тракте и его ответвлениях стали основой будущих больших и процветающих сел. Когда тракт соединил в середине XVIII века Западную Сибирь с Восточной, население Красноярского уезда увеличилось к концу века в девятнадцать раз!