Небоскреб

Да мать же их небоскрёбью во все дыхательные и пихательные! Нет, против Наташки я ничего не имею, но вот назначение её в нашу команду без согласования со мной мне ни хрена не нравится. Чёрт, и ведь не ломанёшься с утра к этому недобитку гитлеровскому права качать, потому как Наташку подставлять не хочется — он же сразу поймёт, откуда я узнал. Хрен знает, как он на такой поступок правнучки среагирует… Ладно, перед началом этой так называемой игры будет что-то вроде инструктажа, так у меня наглости хватит и при всех с Вайссом отношения выяснить.

Что меня тут отдельно напрягало, так это полное непонимание смысла подселения к нам Наташки. Я бы ещё понял, если бы Кащей отправил к нам Авдеева, причин у такого решения можно бы усмотреть много, и все они отличались бы весьма высоким уровнем правдоподобия, но Наташку… Какая Вайссу с того польза? Ну ладно, с этим я ещё разберусь, а пока…

— Значит так, девочки, — со всей доступной мне на данный момент строгостью начал я, — или мы сейчас говорим о делах, или продолжаем наслаждаться жизнью вообще и друг другом в особенности. Вы уж давайте определяйтесь.

— Ну что ты, Пашенька, какие такие дела, — нежнейшим голосочком отозвалась Маринка. — Ты же у нас такой сильный и ласковый, а мы с Наташенькой такие послушные…

— Да, Паша, давай не будем о делах, — поддержала её Наташка. — Лучше сделаем вот так…

Нет, ну умеют же, когда захотят!

[1] Вернисаж — торжественное открытие художественной выставки. В Москве вернисажем называют также художественный рынок в Измайлово, но это неправильное употребление слова. Павел, судя по всему, научился таким словам у Марины Дмитриевны.

[2] Сократ, древнегреческий философ, живший в V веке до нашей эры

Глава 19. Звонки-звоночки

Маринка с Наташкой, обнявшись и уткнувшись друг в дружку, синхронно посапывали. Ну прямо такие соперницы-соперницы, блин… Хотелось откинуть одеяло, чтобы полюбоваться ими, что называется, во всей красе, но не стал. Не хватало ещё разбудить девчонок, пусть поспят. Наташка занимала лучшее место, уснув между нами с Маринкой, и видно было, что даже во сне она этому искренне рада. Что, интересно, ей сейчас снится?

Осторожно выбравшись из-под одеяла, я тихонько ушёл в ванную. Плотно закрыв дверь и пустив воду несильной струёй, чтобы не создавать лишнего шума, умылся, побрился, облачился в банный халат, извлёк из холодильника бутылку «Барсика» и устроился с пивом в той же ванной, чтобы не тревожить моих красавиц.

Горьковатый хмельной вкус, усиленный холодом, приятно отозвался исчезновением остатков сна. Второй глоток напомнил, что неплохо было бы чего-нибудь съесть. Время шесть утра, до открытия буфета и столовой ешё два часа, но от ужина что-то оставалось. Стараясь не шуметь, я подобрался к стоявшей у двери тележки с остатками ночной трапезы и отложил себе около половины оливье, оставив и девчонкам, если захотят. Не захотят — сам же потом с удовольствием прикончу.

Я снова направился было в ванную, посидеть, поесть и подумать в тишине и одиночестве, как за моей спиной послышалась лёгкая возня. Ага, милые барышни просыпаться изволят.

Наташка заворочалась, открыла глаза, её взгляд сфокусировался на мне, быстро наполняясь осмысленностью. Вылилась эта осмысленность в то, что Наташка отвернула одеяло и с довольной улыбкой поманила меня к себе…

— А что это вы без меня?! — сонным голосом возмутилась Маринка, но вмешиваться в происходящее не стала, удовольствовавшись ролью внимательной наблюдательницы. Так и смотрела, пока мы с Наташкой не закончили. Смотрела, явно испытывая удовольствие от происходившего на её глазах.

Зато, когда Кушнарёву мы отпустили готовиться к явке на любимую работу, Маринка тут же начала выяснять, что ж это я, такой-сякой-нехороший, уделил внимание не ей, а Наташке.

— Так ты вообще-то спала, — напомнил я. — Вот и не стал тебя будить.

— А Наташеньку, значит, разбудил, — съехидничала Маринка.

— Не-а, — отмахнулся я, — она уже сама проснулась.

— Вот! — пальчик боевой подруги упёрся мне в грудь. — Нет чтобы любимую меня разбудить первой, ты решил воспользоваться пробуждением Наташки!

Нет, я понимаю, конечно, что с самого начала любого, даже шутливого спора с женщиной надо заранее готовиться к тому, чтобы оказаться неправым, но такое неприкрытое насилие над логикой меня слегка шокировало. А уж когда Маринка, обличая моё неслыханное коварство, договорилась до постановки риторического вопроса, а так ли уж сильно ошибалась Наташка, мечтая меня отбить, я понял, что если я прямо сейчас этот поток красноречия не пресеку, подруга может и сама забраться, и меня завести в дебри, выбраться из которых будет слишком сложно для нас обоих. Поэтому я завалил Маринку на кровать и принялся переключать её внимание на другое. В процессе этого переключения я, если послушать Маринку, эволюционировал от хама и насильника до любимого и самого лучшего. Нет, ну а что, очень даже неплохой личностный рост!