Небоскреб

Маринка что-то шёпотом объясняла Фрицу. Ну да, не знаю, где он так научился говорить по-русски, но слова «психушка», «дурка» и прочая «хрень» для него явно оставались пока незнакомыми. Похоже, объяснила моя боевая подруга качественно, потому как немец тут же и пришёл мне на помощь, показав полное понимание ситуации.

— Мой дед был военнопленный и работал на строительстве этого здания, — ну, Америку тут он не открыл, но всё равно было интересно. — Когда вернулся из плена, его допрашивали в нашей БНД[4] и ещё американцы. Он рассказал о странных событиях во время строительных работ, но ему никто не поверил. После этого моего деда принудительно поместили в психиатрическую клинику, где он три года провёл. До своей смерти он не рассказывал почти ничего больше. Остались записки, которые он смог спрятать. Я их читал и видел, что тут действительно происходило что-то необычное. А теперь вижу, что необычное здесь до сих пор происходит.

М-да, вот тебе, бабушка, то есть дедушка, и новый год… Немного резала слух чрезмерно механически построенная речь, да ещё и с акцентом, но что поделать — не на родном языке говорит. А вот про деда Фрица всё теперь ясно. Как всё ясно и с желанием Диллингера купить картину. И с угрожающими намёками Авдеева тоже. Григорий Петрович угрожал не напрасно, вариант с психушкой для особо разговорчивых выглядел как вполне реальный.

Мила притихла и призадумалась. Понимаю, умнеть не всегда приятно, даже когда полезно. Но вот насчёт дедушкиных записок Фрица надо будет при случае расспросить поподробнее… И желательно до того, как начнётся та самая игра. Как говорится, кто предупреждён, тот вооружён. Раз на стройке случилось что-то из ряда вон и раз последствия того случая действуют до сих пор, то наверняка что-то похожее будет происходить и в игре.

— В общем, дорогие коллеги, — вспомнил я любимое словечко своего шефа, — вы теперь знаете то же, что и я. Поэтому перед каждым из нас встаёт вопрос: играть, зная всё это, в «Новое поколение» или нет. Отказаться, думаю, можно, но с теми последствиями, о которых нам рассказал Фриц.

— И вернуть назад деньги, — уточнил Андрей.

— Нет, — поправил я его, — не вернуть, а не получить. Как я понимаю, призовые так и будут начислять зубами… ну, зуховскими универсальными бонусами, сокращённо — зубами, — пояснил я и, дождавшись, пока Маринка растолкует смысл этого юмора Фрицу, продолжил: — А кому нужны эти зубы за пределами Зухова? После игры их почти наверняка можно будет обратить в деньги, но именно что после. Вам же Наташ… Наталья Матвеевна говорила, что сейчас по обмену есть ограничения?

Все дружно закивали.

— То есть выбора-то на самом деле и нет, — подытожила Аня.

— Выбор есть всегда, — возразила ей Маринка. — Только он не всегда такой, что его можно принять.

Молчали на этот раз долго. Первым подал голос Фриц:

— Но я гражданин Германии, не думаю, что здесь меня могут репрессировать.

— Тебя просто вышлют из России за нарушение режима пребывания, — сказал я и тут же пояснил: — Иностранным гражданам посещение города Зухова запрещено. Визу после этого тебе уже никогда не дадут.

— В общем, дорогие коллеги, — я решил, что пора решить главный на сегодня вопрос, — лично я в «Новое поколение» играю. А вы?

— Я тоже, — Маринка отозвалась первой.

— И мы, — сказал Антон, переглянувшись с подругой.

— И я, — подтвердил Диллингер.

— Да, я тоже, — под пристальным взглядом отца сказал Валентин.

— Уговорили, тоже играю, — попыталась переложить ответственность на нас его сестра.

— Конечно, играю, — заключил Андрей, отсалютовав мне полувыпитой бутылкой пива.

— Ну что ж, — подвёл я итог, — значит, теперь мы команда!

Радостных воплей не последовало. Но вот честное слово, в глазах у всех было такое… Держись, Зухов! Держись, Кощей Бессмертный! Держись, небоскрёб! Мы уже здесь!

— Кстати, коллеги! — я снова привлёк внимание нашего собрания. — А не отметить ли нам это дело? В Зухове есть вполне приличные места, где это можно сделать!

Вот на такое предложение народ и отозвался радостными междометиями. Ну да, разум разумом, а пережитые эмоции разрядки требовали…

Глава 17. Внешняя и внутренняя политика

Торжества всё-таки решили слегка отложить — мало того, что надо было привести себ в порядок после пожарных приключений, так ещё и стоило дать Михайловым возможность сходить в музей и поискать там своих предков. Так, исключительно чтобы прониклись сильнее. А у меня ещё было острое желание поговорить по душам с Авдеевым. Но человек, как известно, предполагает, а администрация делает с этими его предположениями что хочет.

Я позвонил Авдееву, попытавшись договориться о встрече, но Григорий Петрович, рассыпавшись в извинениях, чуть не со слезой в голосе пожаловался на непомерную занятость важными служебными делами и переадресовал меня к Наташке. Он, правда, сразу же уточнил, что Наталья Матвеевна не в курсе всех вопросов, но на какие-то ответить сможет, а заодно выразил уверенность в том, что о многом я и сам уже догадался. Вот же гад!