Небоскреб

— А они не охренели, такое трепло сюда тащить?! — тут уже настала моя очередь обалдевать. — Она же на чём хочешь извертится, чтобы такую сенсацию у себя запилить! Я о местном начальстве лучше думал.

— Ну ты скажешь тоже, «трепло», — поморщилась Маринка. — Хотя ты прав, делать ей тут, по идее, нечего…

— Вот именно, — согласился я. — Значит, надо поскорее узнать, что же такое случилось с дедушкой Диллингера. Как я понимаю, эту Милу Стрим пугать будут примерно тем же самым.

— Узнаем, — Маринка, похоже, была в этом уверена. Ну да, она-то наверняка имеет представление, как этого Диллингера разговорить.

Побродив по улицам Зухова, мы за пятнадцать минут до семи вернулись в небоскрёб. В семь ноль пять позвонила Наташка, ещё через пять минут мы встретились в фойе и отправились в поход за приятными вкусовыми ощущениями.

— А знаете, почему кофейня называется «Молотов»? — решил я повеселить девчонок, когда мы уже успели насладиться невообразимо вкусным кофе. Как они его тут готовят, я понятия не имел, но результат получался просто восхитительный.

— Ну, наверное, потому что Пермь одно время так называлась?[3] — предположила Наташка.

— Не думаю, — возразил я. — Пермь всё-таки отсюда неблизко. Так вот, докладывают Горбачёву, что к Кремлю движется огромная толпа и требует товарища Молотова. «Но как же так? — недоумевает Горбачёв. — Товарищ Молотов уже очень стар, чтобы возвращать его на руководящий пост! Пойду, объясню это людям». Выходит, а толпа скандирует: «Молотого! И растворимого!».

Ржать как лошади, Маринка с Наташкой не стали, сдержались, но хихикали долго. Потом я осторожно поинтересовался у Наташки, не в курсе ли та, зачем сюда притащили Диллингера.

— Он же тоже потомок строителя, — похоже, Наташка не вполне представляла себе все сложности, связанные с гражданством немца.

— Ну не все же здесь такие, — напомнил я.

— Я вот никакого отношения к строителям не имею, — поддержала меня Маринка.

— Да? — Наташка ехидно усмехнулась. — Ты уверена? Я всю правду о своих предках узнала только когда в управление работать пришла.

— Так мы в музее фото некоего Кушнарёва видели, — сказал я. — Это ты про него?

— Нет, про него я всегда знала, это мой прадедушка по папиной линии, — пустилась Наташка в объяснения. — А вот про одного из прадедушек по маминой линии, только тут и узнала. И то не сразу.

— И кто же? — спросил я. Спросил просто так, на автомате, чисто из интереса.

— Хельмут Францевич, наш директор.

Глава 15. Картинки с выставки

— …Малюев прожил свою творческую жизнь в трёх принципиально разных эпохах. Как художник он сформировался в неоднозначные тридцатые годы двадцатого столетия с их официальным пафосом и неофициальным повседневным страхом, расцвет его творчества пришёлся на суровое и героическое время послевоенного восстановления, но в период «оттепели», когда, казалось бы, партийно-государственное давление на искусство заметно ослабло, Малюев как художник явственным образом деградировал. После пятьдесят седьмого года он не написал ни одной картины. Всё это даёт нам основания считать Малюева художником сталинской эпохи, потому что именно его неприятие официального искусства сталинизма, его стремление этому официальному искусству всячески противоречить, и создало феномен художника Малюева. Как ни пытался Малюев идти наперекор искусству социалистического реализма, он всё равно был к нему прочно привязан. Не стало этого сталинского искусства — пропал и художник Малюев, остался лишь алкоголик Ковальский, — Маринка выдержала короткую паузу и закончила словами: — Спасибо за внимание!

Первые редкие и неуверенные хлопки почти мгновенно разрослись в громкие аплодисменты, тут же перешедшие в бурную овацию. Маринка, слегка ошарашенная такой реакцией на своё выступление, растерянно и довольно раскланивалась с публикой. Но когда к ней двинулся Авдеев с огромным, в половину самой Маринки размером, букетом цветов, быстро взяла себя в руки и цветы вместе с поцелуем ручки, со слоновьей грацией выполненным Григорием Петровичем, приняла с едва заметным снисходительно-благосклонным кивком. Прямо царица, ага.

— Давайте ещё раз поблагодарим Марину Дмитриевну, замечательного специалиста и прекрасную женщину! — провозгласил Григорий Петрович, вызвав новый взрыв рукоплесканий. Да уж, выступила боевая подруга, так выступила…

Это, как вы понимаете, в Управлении Специального Домовладения города Зухова открыли выставку одной картины — «Рассвет в Зухове». Народу собралось немало — руководство самого управления, городское начальство под личным предводительством главы администрации, местное телевидение, журналисты обеих городских газет и так далее. Это нам потом уже Наташка рассказывала, кто тут кто.

— Хочется сказать большое спасибо и Павлу Сергеевичу Иванцеву, владельцу картины, любезно предоставившему её для выставки! — не унимался Авдеев.