Небо в кармане

Пока никого не было, попробовал еще раз пошевелиться. Потянулся, аккуратно, буквально по миллиметру растягивая мышцы. Расслабился так же медленно. Пара вдохов-выдохов и еще попытка. Осторожно напрягся, прислушиваясь к каждому суставчику, к каждой косточке – не хрустнет ли? Не прострелит ли острой болью?

Тяжко было. Словно самую тугую резину пытаюсь растянуть. Это что, настолько у меня тело к подобным упражнениям не готово? Связки не работают, мышцы не отзываются. Тяжело напрягать то, что никогда не напрягалось. Тогда пробую по-другому. Шевельнул сначала левым, а потом и правым плечом, приподнял их, вытянул руки вперед и вверх, в пояснице тут же отозвалось и стрельнуло болью, но такой придавленной, что ли, как бы уже и застарелой, тягучей. Мол, болит, но уже подживает. Оттого и тянет. Пошевелился смелее, активнее подвигал руками и ногами. Несильно, сильно бы все равно не получилось. Никто не собирался снимать с меня лубки и шины. Про повязки я уже вообще молчу.

Опять окатило жаром. На лице пот выступил. Слизнул с верхней губы мелкие капельки. Почувствовал на языке соленый привкус. Воды моему организму явно не хватает!

Уцепил правой рукой ребро кровати, подтянул себя, перевалился на бок и опустил ноги на пол. Сел, прислушиваясь к себе. Вроде бы нормально. Голова немного закружилась, но сразу же и успокоилась. Я даже испугаться не успел. Ноги? Ну-у, кровь к ним сейчас прилила, ушибы явственно заныли, заболели, но тут же почти отпустило. С руками вообще все хорошо, шкурка горит, а болей нет.

Теперь хоть головой можно покрутить. А то все, что ранее сумел разглядеть, это наружная стена спальни с окошком. Где тут портрет? Это то, что в первую очередь осмотреть нужно.

Пусть окошко и было небольшим, но света через его кривые стеклышки проходило вполне достаточно, чтобы хорошо освещать всю спаленку. М-да, невеликая у меня комнатенка! Представил, как здесь летом жарко будет, если уже сейчас дышать нечем. Да еще и печурка топится…

А вот и портрет. С кровати все видно. Ну, почти все. Мелкие детали не смог разглядеть. Пришлось вставать. Ну а как иначе? Кто-то скажет, что шибко тороплюсь? Да ничуть. Мне вживаться в эту действительность поскорее нужно. А ноги…

Ноги уже почти и не болят! А то, что раны под бинтами зудят и ноют, так это нормально. Должны они зудеть и ныть. Значит, заживают. Больше двигаться буду, быстрее все заживет. Единственное, что беспокоит, это голова. Но и она сейчас повода к тревоге не дает. Поэтому осторожно и не спеша поднимаюсь… Правда, левой рукой при этом крепко в стойку балдахина вцепился. Так, на всякий случай. Встаю…

Шатнуло в сторону. Правая рука сама собой вверх рванулась, ухватилась за свисающий над головой край балдахина. Ткань натянулась, затрещала опасно, но выдержала. Зато пылью сверху осыпало всего с головы до ног. Тьху! Апчхи три раза!

Ух, как продрало всего. И кружение с чихом вылетело.

Даже повеселел. При чихании голова себя никак не проявила. Выходит, головокружение от того, что просто залежался? А боль была да сплыла? Запросто такое может быть! Я, конечно, не доктор и соответствующего образования и тем более опыта в лечении не имею, но и кое в чем тоже неплохо соображаю. Профессия обязывает. Обязывала, то есть. К тому же это мой организм, и кому, как не мне, понимать, что он хочет и что ему нужно.

Отпустил балдахин, отряхнулся от пыли. Наклоняться не стал, так, с груди ладошкой хлопья серые смахнул и на этом остановился. Сейчас вернется дядька, он старик с виду здоровый, пусть и занимается чисткой одежды своего подопечного. И кстати, почему тут столько пыли? Кто в этом доме обязан за чистотой следить, пыль эту самую убирать? Усмехнулся – распустились без меня, окаянные.

Это я так сам себе настроение поднимаю! Но вопрос и в самом деле серьезный. В этакой грязи жить? Нет, как-то не хочется.

Подошел поближе к стене. Доковылял, если называть вещи своими именами. И левой рукой так за стойку и придерживался все время. Благо, портрет почти рядом с кроватью висел. Да что портрет! Тут все рядом. Маловата у меня комнатенка, маловата, разгуляться негде.

В общем, остановился перед фотопортретом. Вгляделся. Нет, незнакомые мне лица. Никогда их не видел в той моей жизни. Выходит, не из первых мы в государстве. И не особы, приближенные к императору. Плохо? Отнюдь! Наоборот, это очень хорошо. Ни к чему на виду у всех маячить.

Ну, кто тут кто? Попробую угадать с первого раза. Да ладно, довольно хохмить! Понятно же все. Отец и мать это, больше некому. Сидят в креслах с высокими спинками за столом. То есть отец сидит, а мать у него за спиной стоит, одну руку на плечо положила. Бумаги разложены, пепельница, трубка, из которой легкий дымок идет…

Осмотр начал почему-то с мужчины. Вглядываюсь внимательно. Чуть удлиненный овал лица, пышные усы и бакенбарды, на лбу высокие залысины. Волосы кудрявые, с начесом на макушку. Там что, тоже маловато растительности? Или это мода такая?