Небо, полное звезд

Я села на постели, не понимая, где я и что происходит.

В ужасе взглянула на свои руки. Они были мокрыми. Я лихорадочно стала осматривать ладони, затем выше – до локтя, затем наклонила голову и осмотрела грудь. Потом потрогала щеки. Отшвырнув одеяло, уставилась на ноги. На мне была пижама, на ней ни следа крови.

Я вся буквально утопала в поту, и меня ощутимо трясло.

Что за чертовщина?

Я зажмурилась.

– Отсо! – звенел мой голос, вибрируя.

Бах!

И после выстрела оглушительная тишина.

Я все еще ощущала его кровь на своей коже. Горячую, липкую кровь с запахом пороха и привкусом железа. Я видела, как он снес себе голову, и находилась всего в полуметре от него в этот момент.

– Боже…

Открыв глаза, я снова осмотрела себя.

Ничего. Только трясущиеся пальцы и ходящие ходуном плечи. И пот. Море пота – столько, что пижама сырая насквозь.

Потянувшись, я взяла в руку телефон и провела пальцем по дисплею. «Среда, 3 июня» – светилось на экране. Мне показалось, что комната начала вращаться. Телефон, эти цифры, крики, осенний лес из сна, потная пижама – все смешалось в кашу из картинок и звуков.

Так. Стоп!

Я заставила себя медленно вдохнуть и выдохнуть.

Повернулась к окну. Строители на участке Пельцер раскладывали трубы рядом с бассейном. Очевидно, собирались проводить коммуникации. Котлован был на месте, а вот от вчерашних поддонов с декоративным камнем – ни следа.

Я медленно повернулась в другую сторону. На тумбочке стояла ваза, и она была целой.

Но ведь я ее вчера разбила?..

– Доброе утро. – В комнату вошла мама.

Вместе с ней в помещение ворвался Дрисс и запах блинчиков с кухни.

– Ну, как ты? Удалось хоть немного поспать? – спросила она участливо.

Я не могла оторвать взгляда от зажатых в ее руке желтых тюльпанов.

– Не знаю, – трескучим голосом проговорила я.

– Заметно, – покачала головой мама. – Лицо, все опухшее от слез.

Дрисс ткнулся мордой мне в руку, требуя ласки. Он был очень рад меня видеть.

– Ты вспотела, Анна. – Поставив в вазу желтые тюльпаны, мать присела на край кровати. Тыльной стороной ладони коснулась моей щеки. – Посмотри-ка, ты вся мокрая! Тебе снились кошмары?

Я кивнула.

– Ничего удивительного, – вздохнула она.

Пес продолжал тыкаться носом в мою ладонь, но я была словно заморожена, не могла заставить себя пошевелиться.

– И синяк налился, стал фиолетовым. – Мама потянулась к моему лицу. – Как ты умудрилась так, скажи?

– Ай! – воскликнула я.

От прикосновения к нему боль прострелила аж до самого затылка.

– Прости. – Она с виноватым видом отдернула руку. – Я приготовила тебе блинчики. Хочешь?

– Нет.

– Тебе нужно хоть что-то поесть, дорогая. Ты ничего не ела с той минуты, как нам сообщили про Мику. Так нельзя!

– Мика… – Его имя застыло на языке.

– Я говорила сегодня с Отсо… – Мама опустила взгляд на руки, будто собираясь с духом. – Выглядит он ужасно подавленным. Что неудивительно. – Когда она подняла взгляд, ее лицо было полно сострадания. – Он сказал, что церемония прощания состоится в два часа, у тебя еще есть время привести себя в порядок.

– Прощания?..

Она положила руку на мое плечо и сжала:

– Ты точно уверена, что хочешь присутствовать на погребении? До кладбища, конечно, недалеко, но ты не обязана проделывать весь этот путь в связи с твоим… состоянием. Все поймут тебя, Анна.

– Ты говорила сегодня с Отсо?! – перебила ее я, словно отойдя ото сна.

– Ну да, – кивнула мама.

– Но как же… – я схватилась за голову. – Он же застрелился! Я сама видела!

– Кто застрелился? – вытаращилась на меня она. – Отсо? Когда?

– Вчера! Из своего охотничьего ружья!

Мама кивнула, будто поняла.

– Я говорила с ним сегодня Анна. С Отсо все хорошо.

– Но я… – У меня пересохло в горле.

Что вообще здесь творится?

– Похоже, тебе приснился кошмар… – осторожно произнесла она. – Думаю, нужно позвонить доктору, пусть оценит твое состояние. Заодно, может, посоветует хорошее успокоительное средство. Мне не нравится, что ты просыпаешься вся в поту и с трудом отличаешь сон от реальности.

Она ничего не понимает. Ничего.

– Какое сегодня число, мам? – тихо спросила я.

– Третье июня.

– А день недели?

Мама задумалась.

– Среда.

– Среда? Не четверг?

– Да. Анна, что с тобой? Может, все из-за этого синяка?

Я прикоснулась пальцами к ушибу и задумалась. Откуда он? Где я могла так удариться? Что случилось? Почему я ничего не помнила?

– Мама, мне нужно в дом Ярвиненов, – решительно сказала я и указала на коляску.

Но она не спешила мне помогать.

– Зачем? – уточнила мама, сузив глаза.

– Мне нужно увидеть Отсо! Я просто не верю, что он жив, понимаешь? Я своими глазами вчера видела, как он выстрелил себе в лицо. Из собственного ружья! Я…

«Стояла рядом в этот момент, и все мое лицо, и вся моя одежда были в крови», – но ничего из этого я не произнесла вслух, потому что была поражена реакцией мамы. Она явно все больше и больше уверялась в том, что я схожу с ума.

– А если он жив, как ты говоришь, – добавила я, – мне нужно предупредить его.

– О чем?

Лицо мамы выражало только одно – недоверие.

– Нужно, чтобы ружье держали подальше от него! Чтобы не оставляли его одного! Чтобы кто-то был рядом!

– Анна…