Небо падает

Неудача, говорилось на кассете, это склад ума. Нужно принять факт, что только единицы всегда побеждают и только единицы могут стать победителями. Писмо Мельуэзер продал триста тысяч кассет по астрономическим ценам и добился успеха в жизни.

Ример Болт купил одну из кассет, которые он слушал столько раз, что в моменты отчаяния ему просто слышался голос Писмо Мельуэзера. И хотя он смотрел сейчас на поле бедствия, он был обязан смотреть на экспериментальные машины не как на несчастье.

— Ример, — сказал ему ассистент, — мы погибли.

— У маленького человечка все гибнет, большой человек создает свое благосостояние из того, что другие считают трагедией.

— Ты не сможешь использовать эти лучи. Мир — это электроника! Прощай. У тебя есть куда пойти работать?

— Нет, — ответил Болт с блеском надежды в глазах. — Теперь мы знаем, что лучами можно обрабатывать неэлектронную продукцию.

Руководство по достижению успеха дало Болту решение этой проблемы. У каждой проблемы есть решение. Надо думать о предмете, советовала кассета, потом забыть о нем и идти спать. Утром ответ придет сам.

Во время испытаний для Римера Болта он сделал так, как ему советовали, и ответ пришел к нему с утра.

Ассистент позвонил ему с предложением. Делать из расплавленного песка стекло. Стекло — это не электроника. Стекло используется повсеместно. Почему не производить его, если есть источник? Собьем цену на стекло.

Таким образом начался эксперимент, который убедил русских в том, что ведется разработка нового оружия для нападения. Сахара была выбрана потому, что там было много песка. Если процесс пойдет, только Болт сможет вырабатывать в пустыне самое дешевое и, возможно, самое лучшее стекло в мире.

— Почему самое лучшее? — спросили Римера Болта.

— Не знаю, но звучит хорошо, — сказал он.

Когда появились результаты, он был в таком экстазе, что созвал правление, чтобы сообщить о новом великом проекте. Действительно, осмотр стекла показал, что оно абсолютно чистое, как линзы у камеры. А его получилось много тысяч кубометров. Теперь можно выпускать миллионы кубометров стекла. Каждый год. Всегда!

— Всегда! — пронзительно прокричал Болт в зале “Химических концепций”, Массачусетс.

От этого крика у всех заложило барабанные перепонки.

— Ример, — спросил председатель палаты, — а что же произошло с вашим проектом о покраске машин?

— Печальная история, сэр. Мы не смогли его запустить. Но теперь я верну всем деньги. Все, что ни делается, все к лучшему.

Многие члены совета были озадачены. Никто не приветствовал новую идею.

— Я хочу объяснить вам, почему я спросил, — сказал председатель. — Проект со стеклом хорош, но если вы вывезете такое количество готового стекла из Египта, по моим подсчетам, вы погубите стекольный рынок на ближайшие шестьдесят пять лет.

— Можем ли мы урезать цену?

— Если вы выкинули на рынок больше стекла, чем нужно, цены уже снижены. С дешевого стекла нет профита.

— Я понял, — ответил Болт.

Он вдруг почувствовал, как теплая струйка стекает по ноге под брюками.

— Ример, вы обмочились? — спросил председатель.

— Нет, — ответил Болт с энтузиазмом добившегося успеха человека, — я только что открыл способ не ходить в туалет.

* * *

Это была изнуряющая ночь. Нежное, прекрасное изнурение с всепожирающей нервической страстью, а потом с довольным успокоением.

Это было до того, как Кэти занималась любовью с Римо. Это было в Ханое, во время путешествия из одного правительственного офиса в другой. С одной армейской базы на другую. Это было в темных аллеях, когда город обезумел из-за разгуливающих по нему убийц. Несколько раз полиция была готова пройти мимо, но Кэти успевала привлечь их внимание. А потом она снова видела идущих против прекрасного, лучшего представителя человеческого рода, идущих на смерть. Иногда их кости хрустели. Иногда смерть приходила к ним без звука. Иногда их тела летели в одну сторону, а головы в другую.

Римо сказал перед рассветом:

— Это не здесь. Они не знают, где это.

— Тем хуже, — сказала Кэти.

— Откуда у тебя такая идиотская улыбка?

— Без причины, — парировала Кэти, кладя голову ему на плечо. Оно не было особенно мускулистым. — Ты устал?

— Я озадачен. Эти люди не знают, где находится флюорокарбоновая штука. Они никогда не слышали о ней.

— Это их проблемы.

— Что ты можешь вспомнить в связи с этим?

— Только этого ужасного человека из Сан-Гауты.

— Даже не знаю, что делать, — сказал Римо.

Они находились в пакгаузе, который назывался “Народной больницей”. Во время войны во Вьетнаме американцы бомбили все пакгаузы, на которые вьетнамцы повесили вывески “Больница”. Репортеры никогда не упоминали, что там находился оружейный склад и никогда не было никаких раненых.

Римо и Кэти видели, что там до сих пор хранится оружие, может быть, для войны с Камбоджей или с Китаем.

Вот вам и мир, который, как предрекали, воцарится, когда уйдут американцы.

— Ты готова? — спросил Римо.

— Нет, давай останемся здесь до вечера.

Она поцеловала его в ухо.

— Ты устала?

— Да, очень.

— Я понесу тебя.

— Я могу идти сама. Как мы выберемся отсюда? Это полицейская страна. Через весь Индокитай? Это займет месяц.