Небо падает

Генеральный решил, что это уже звучит обнадеживающе, но колебался. Он не любил, когда его называли дураком, даже с глазу на глаз. И когда Земятин от этого воздержался, почувствовал облегчение.

– К сожалению, сейчас я более чем уверен в том, что они будут использовать это оружие в военных целях. А почему? Когда они решили поэкспериментировать на нас, то совершили ошибку. Они не смогли узнать, как все сработало. Больше скажу, ошибка была столь серьезная, что я позволил себе надеяться на случайность. Они, естественно, попались в нашу ловушку, когда стали просить нас поделиться информацией, важной для так называемой совместной борьбы за мир. А что еще остается делать, когда понимаешь, что твои испытания насторожили противника?

– Тогда испытаний больше не проводят. Но они же провели, – сказал Генеральный.

– Вот именно. И на территории союзника, сделав вид, что это всего-навсего научные исследования. И только. Если бы они направили эту штуку на солдат, я бы не так был уверен в их намерении воевать – они бы не старались этого скрывать.

– Ого, – только и сказал Генеральный.

– А я ведь все эти годы твердил, что они не войны ищут, а контроля над нашими военными ресурсами.

– Но почему сейчас?

– Было бы у нас такое преимущество, стали бы мы его игнорировать?

– Понял, – ответил Генеральный.

– Вот именно, – продолжал Земятин. – Пока что нас спасает только одно – они не знают, как это действует на наши ракеты. А узнают – разберут нас по винтику, как старые часы.

– Но ты этого не допустишь? – спросил Генеральный.

– Нет. Нам придется нанести первый удар. Эти идиоты не оставили нам другого выхода – только ядерная война. – Старик сокрушенно покачал головой. – Слишком многое переменилось. Я всегда говорил, что нет худшего врага, чем дурак-союзник. Теперь я вынужден признать, что в ядерную эпоху самое опасное – это иметь дурака-врага.

Но у него были и хорошие новости.

– Наше счастье, что повторный опыт был проведен в Англии, а для КГБ это все равно, что центр Москвы, – сказал Земятин.

Ему не нужно было напоминать Генеральному, что британская разведка была почти вся завербована. КГБ практически руководило их шпионской сетью. По другую сторону зеркала было несколько высокопоставленных чинов из КГБ. Земятин убавил звук подслушивающих их микрофонов. Раньше ему не пришлось бы отдавать подобного приказа. Но КГБ слишком зажирело, упиваясь собственными успехами.

– Я хочу, чтобы в Англии они сделали все возможное. Никаких игр. Никакой политики. Никаких вечеринок с чопорными английскими леди. Да-да, я все знаю. Мне нужны конкретные результаты. Пойди скажи им это. Скажи, что мы этого требуем. Не дай им себя заболтать.

– Хорошо, – ответил Генеральный, который и пост-то получил только благодаря умению ладить со всеми, в том числе и с КГБ.

Земятин смотрел, как Генеральный возвращается по ту сторону зеркала. Смотрел, как он разыгрывает из себя сурового вождя.

Земятин бы предпочел, чтобы на этом месте оказался Сталин. Тому было бы достаточно одного выстрела, а рядом с размазанным по стене товарищем они бы не стали играть в политические игры и разбираться, как лучше действовать и кому этим заниматься. Но этот Генеральный был из другого теста. А Земятин знал первую заповедь – воюй тем, что есть. Надо быть идиотом, чтобы ждать лучшего.

Он следил за Генеральным через зеркало. Опять началась дискуссия. Он убавил звук и снова нажал на кнопку звонка. И Генеральный еще раз отправился к Земятину.

– Послушай, если ты дашь им втянуть себя в обсуждение, они тебя переубедят. Никаких обсуждений. Никаких игр. Иди и скажи, что ты им шеи свернешь. Без шуток. Кровь. Пошли в Англию тех, кого не испугает кровь. К черту прикрытия. Начнется война – будет не до прикрытий, – сказал Земятин.

Будь он помоложе, он бы удавил этого человека. Не со зла, а просто за то, что тот так поддается нажиму. Действовать надо было быстро и четко.

– Кровь. Кровь на улицах. Кровь в сточных канавах. Узнай, что им известно. Завтра нет, есть только сегодня!

* * *

В аэропорту Римо встречал безукоризненно одетый офицер. Он улыбался, был бесконечно любезен, выражал радость по поводу предоставленной возможности работать с ним, интересовался, какому департаменту он подчиняется, сказал, что весьма впечатлен тем, что американское правительство наделило Римо такими полномочиями. Но есть одно “но”.

Какое же, поинтересовался Римо.

К сожалению, полковник Обри Уинстед-Джонс мало чем мог оказаться полезным Римо. Правительство Ее Величества не имело никакого представления об интересующих Римо вещах. На самом деле.

– Честно, старина, если бы ваш госдепартамент нас раньше спросил, мы бы сразу это сказали. Так что в вашем приезде не было никакой необходимости.