Небо одно на всех

– Смогу, – Лорка решительно кивнула. Конечно, перспектива была не из приятных. Тяжелый труд по уходу за смертельно больным человеком, удручающая обстановка. Но это будет не бессмысленно убитое время отпуска, а сделанное доброе дело. Одно из тех, которые бывают нужны не только тем, ради кого человек старается, но и самому этому человеку. – Я как раз в отпуске, так что могу приехать, когда скажешь.

– А сегодня? Лоретта, я не хотел тебя беспокоить, но… раз уж мы сегодня встретились… она тяжелеет с каждым днем. Боюсь, вообще осталось недолго. А отпуск я твой тебе, разумеется, возмещу.

– Если ты сейчас про деньги заговоришь, я тебе по физиономии врежу, – пообещала Лорка, вся вспыхивая.

– Даже так? – взглянув ей в глаза, он не удержался от улыбки, скупой и печальной: иной просто не могло быть у этого человека с наполовину убитой душой. Но все же вторая половина оставалась жива! Ваня не разучился улыбаться и чувствовать. И всего дороже Лорке стала прозвучавшая в его голосе теплота, когда он сказал ей: – Тогда просто спасибо.

– Пока еще не за что. – Лорка вздохнула, покосилась на свою машину, стоящую поодаль. – Скажи, куда мне приехать? Я быстро, домой и обратно! Мне бы только ласточку к дому перекатить да собрать все самое необходимое.

– Тогда, может, сейчас поедем прямо к нам? – спросил Ваня с затаенной надеждой. – Все необходимое купим по дороге. А о ласточке я позабочусь, через пару часов она уже будет на хорошей стоянке, только ключи отдай.

Лорка отдала, без споров и возражений. Всецело доверяя Ване, как и прежде. И, застегивая на себе ремень безопасности, коротко кивнула:

– Тогда поехали.

Новый Ванин дом, к которому он ее привез, оказался совсем в другом районе, чем прежний. Но, как отметила Лорка, был на него похож. Наверное, заботливый сын старался хоть таким вот тщательно подобранным сходством скрасить матери горечь от вынужденных переездов с места на место. Но когда Лорка увидела саму Марию Федоровну, то сразу поняла, что женщину уже вряд ли все это волнует. Ванечка был прав, предполагая, что жить ей осталось совсем недолго. Женщина словно высохла за те несколько месяцев, что они с Лорой не виделись, постарела и перестала ходить. Но обрадовалась, увидев свою гостью, и просияла всем своим осунувшимся лицом:

– Лоретточка! Ах какой сюрприз!

– Здравствуйте! – Лора наклонилась к сидящей в кресле женщине, позволив себя обнять, и, отвечая, чмокнула ту в щеку. А у самой была лишь одна мысль: только бы удержаться, не сорваться на слезы! От внезапно накатившей жалости, болезненно сжавшей сердце, и от мысли о том, каково же Ване все это видеть. И осознавать, что теряет последнего в этой жизни близкого ему человека. Маму… Лорка бы, наверное, с ума на его месте сошла! Но он держался молодцом. Подоткнул Марии Федоровне плед, поставил чайник, собрал на стол. И все говорил, говорил, почти не умолкая, о всяких мелочах. Об аномально теплой погоде, о замене масла в машине, о выгодной закупке топлива на свою совместную фирму. И о своей неожиданной встрече с Лоркой, но, по его версии, не на кладбище, а в магазине. Возможно, женщина забыла, какая сегодня дата в жизни ее сына, а он не стал ей об этом напоминать.

Но потом, по глазам Марии Федоровны, Лора поняла: нет, она все помнит про Виолетту! Но тоже молчит о печальном, глядя на сына, который старательно пытается ее не огорчить. Так они и сели за накрытый Ванечкой стол, за негласно поминальный. А потом, после чая, Ваня, не желая прямо выкладывать матери причину Лоркиного появления здесь, рассказал ей, что у Лорки дома прорвало трубу и что ей бы где-нибудь отсидеться несколько дней, пока все не просохнет.

– И ты предполагаешь, что я могу не оказать Лорочке гостеприимства? – шутливо напала женщина на сына, выслушав эту придуманную версию. – Лоретта, мне тяжело до него дотянуться, так стукни ты его сама чем-нибудь за то, что он мог так подумать! Или уши ему надери!

– Не надо через посредников. – Ваня подошел и, улыбаясь, присел перед креслом матери на корточки. – Вот я, весь в твоем распоряжении. Делай, что хочешь.

– Ах ты, паршивец! – Мария Федоровна и в самом деле потрепала Ваню за ухо, ласково, с нежностью глядя на него самого. А он, наверное, не в силах долго выдерживать этот взгляд, вдруг уткнулся лицом ей в колени. Оба на время словно забыли про Лорку: замерший Ваня и Мария Федоровна, теперь гладящая его по голове. Потом Ваня все-таки высвободился, поднялся и даже нашел в себе силы пошутить:

– Мария Федоровна, я с твоими ласками раньше времени облысею.