Небо на земле

«Часто, — пишет он, — лукавая и слепая плоть или живущий в нашей грешной плоти князь века сего шепчет нам, что в Тайнах только хлеб и вино, а не самое Тело и Кровь Господа; и лукавыми свидетелями посылает для этого зрение, вкус и осязание».

«Дым адский усиливается затмить и стеснить душу даже тогда, когда пред тобою предлежит святая и страшная жертва, когда причащаемся ее, и — при совершении всех таинств. Чем важнее священнодействие, тем сильнее и яростнее нападает враг».

«Даже у самой Чаши враг делает тебе козни и смущает тебя разными помыслами. И не хочешь, да борись. И хотел бы долго, долго опочить с Господом, да враги не дают».

Так первую причину сомнений о. Иоанн видит — в клеветнике диаволе, вторую же — в нашей грешной плотской душе, из-за страстей потерявшей способность зреть духовные вещи ясно.

«Пока в нас страсти будут действовать, пока ветхий человек в нас будет жить и не умрет; до тех пор нам придется много скорбеть от различных искушений, от борьбы ветхого человека с новым».

Это вообще относится ко всем предметам веры.

«Если веру нашу православную, таинства ее, христиане иногда не могут вместить, то это показывает только, что умы и сердца людей нечисты и страстны, и не могут выносить чистоты и света ее, — как больные глазами света солнечного. Это сокровище небесное могут вместить только люди, отрешающие ум и чувства свои от пристрастий житейских».

Эта нравственная испорченность нашей природы представляется о. Иоанну прямым уродством.

— «Встречаются у людей уродливые сердца! При совершении таинств, они дышат неверием, и бесчувствием, нравственным бессилием, недугуют смехом или смущением и бесовским страхом!»

Третью причину батюшка видит в беззаконном, а потому и не логичном, безумном покушении естественного ума проникнуть в сверхъестественный мiр, понять земным умом — небесные тайны, рассудком уразуметь — чудо, человеку обнять — божественное. Идя по всем этим путям, он и отвечает на недоумения и сомнения; прибегая иногда и к вспомогательному способу — сравнениям.

1. И прежде всего, — и совершенно мудро, логично, философски правильно, он останавливает незаконные попытки ума, не имеющего ни возможности, ни права, постигнуть непостижимое: тайна есть тайна.

«Благоговей, говорит он, — всеми силами души пред всеми Таинствами! И говори в себе о каждом Таинстве перед совершением или причащением его: Это — Тайна Божия! Я только недостойный приставник ее или участник ее. А то гордый разум наш и Тайну Божию хочет исследовать. А если не может ее исследовать; то отвергает, как не подходящую под ничтожную мерку его».

И в частности, в отношении к таинству Евхаристии, он всегда и совершенно ясно созерцает, что оно есть чудо из чудес, большее даже, чем «сотворение мiра»; а потому уму здесь должно лишь смириться и принимать все верою. А отвергать тайну есть неразумие, даже безумие; ибо чудо — выше естественных законов, выше ума.

«Литургия — величайшее чудо,.. непрестанное чудо: с радостью и страхом… надо всегда присутствовать при совершении ее».

«То, что совершается во время Литургии, поражает своим величием» не только человека, но и «все ангельские умы: т. е. пресуществление хлеба и вина в истинное Тело и Кровь Самого Господа и причащение их верующими. А мы, для которых это Таинство совершается, часто равнодушны».

«Приимите, ядите… пийте от нея вси… Кто постигнет величие благодеяния, подаваемого нам Господом нашим Иисусом Христом в таинстве Евхаристии или причащении? Вполне — никто, ни даже ум ангельский: ибо благодеяние это — беспредельно и необъятно, как и Сам Бог, Его благость, премудрость и всемогущество». Чудо есть чудо, т. е. дивное и непостижимое уму явление.

2. Но, однако, почему же можно и должно принимать его за истинное и несомненное событие?

В ответ на это о. Иоанн приводит много оснований:

а) Как человек глубоко сознательный верующий он прежде всего отсылает нас к истине о всемогущей власти и силе Господа Иисуса Христа, особенно после Его прославления чрез воскресение и вознесение: что Он благоволил изречь, то силен и сделать. У Бога слово есть дело.

«Дадеся Мне всякая власть на небеси и на земли», сказал Он Сам пред вознесением ученикам и чрез них всему мiру (Мф. 28, 18). Этою властию, — говорит батюшка, — Господь поставляет пастырей церкви,.. совершает все таинства;.. претворяет хлеб и вино в Тело и Кровь Свою Духом Святым».

Мы уже видели, как он часто говорил, что Литургию собственно совершает Сам Спаситель чрез священников, или Бог Дух Святый — чрез нас. Но Бог все может. А потому верующий не видит никаких препятствий и к этому Его Божественному действию: как сказано, так и бывает.

«Для верующего нет ничего невозможного»…

«Рече и бысть»: весь мiр, все. «Не изнеможет у Бога всяк глагол», сказал Архангел Деве. Истинно так!

И о. Иоанн прибегает к этому предивному примеру, чтобы облегчить и укрепить принятие и тайны пресуществления.

— «Тело и Кровь Христовы прелагаются Духом Святым из хлеба и вина; как и во утробе Девы Пречистой оно сотворено Духом Святым от кровей Ее».