Небо и земля. Том 1

— Выглядит аппетитно, — поддакнула Айями робко, и тут, как назло, заурчал желудок. — Право, вы очень щедры, но не следовало…

— Я хочу, чтобы ты распробовала и оценила, — приказал А'Веч и придвинул кастрюльку.

— А вы?

Он отрицательно покачал головой и достал портсигар из кармана.

Айями замялась. Кушать в одиночку как-то неловко.

— Давайте вместе, — предложила и испугалась собственной смелости.

А'Веч хмыкнул с ноткой веселья.

— Я такое не ем.

Когда Айями положила в рот кусочек мяса, она поняла, что подразумевалось под словами господина подполковника. Пища оказалась неострой. Конечно же, со специями и приправами, но они не обжигали язык и не вышибали слезу и судорожный кашель. А даганны не любят пресную еду.

А'Веч затянулся сигаретой, и по кабинету поплыл тонкий сладковатый запах, щекочущий обоняние. Господин подполковник курил и наблюдал за Айями. Она чувствовала кожей, как его взгляд обрисовал абрис лица, задержался на распущенных волосах, обвел контур груди под целомудренной блузкой и спустился к ногам.

Айями смущалась под откровенным рассматриванием. Клевала как птичка. Пробовала блюда осторожно и деликатно.

— Не нравится? — спросил А'Веч. Спокойно поинтересовался, но Айями поняла: его задело. Её культурность он посчитал брезгливостью.

А ведь он старался. Сделал заказ повару, приказал сервировать стол и потребовал, чтобы содержимое кастрюлек сохранилось теплым до прихода гостьи.

— Очень вкусно. Спасибо. Мне неловко. Я ем, а вы — нет.

— Не волнуйся, голодным не останусь.

Прозвучало двусмысленно.

— Возникли сложности с переводом?

— Совсем незначительные, — поспешила заверить Айями.

Господин подполковник пожелал, чтобы она перевела даганский миф о Триедином и о любимой его супруге. Наверное, решил приобщить амидарейку к фольклору своей страны.

На заре своего могущества Триединый был младшим из богов, без устали соперничавших за власть. В ярости кровопролитных схваток рождались и погибали тысячи миров, каждый из которых — песчинка в горсти песка. Однажды старшие братья, объединившись, нанесли младшему вероломный удар в спину. Истекая силами, Триединый решил умереть достойно, уединившись в заброшенном кровожадными братьями мирке. В забытьи приснился ему сон: черный шатер, обсыпанный сверху драгоценными камнями, полыхание алой зари у края небесной сферы и девичье лицо невиданной красы… Спасла незнакомая дева Триединого. Удержала нить жизни, ставшую тоньше волоса. Выходила, излечила смертельные раны. Стала для него добрым другом, мудрым советчиком и верной спутницей. Благословен оказался их союз и радовал крепким и здоровым потомством, давшим начало целому народу. А земля, приютившая беглеца, получила имя Доугэнна, что означает "колыбель". Набравшись сил, Триединый отомстил собратьям за коварство, низвергнув их в пылающую бездну, и стал величайшим из богов.

— Без воздуха мы не сможем дышать. Без воды не утолим жажду. Без земли умрем от голода. Все начала взаимосвязаны и не могут существовать друг без друга. В этом и состоит суть триединства. По отдельности мы слабы, а вместе — сила, — сказал А'Веч, сжав руку в кулак. — Поэтому в истории нашей страны не было войн. Ни гражданских, ни захватнических. Мы не нападаем первыми, но защищаемся до последнего вздоха.

Айями опустила глаза. В словах господина подполковника ей почудилось обвинение — пусть не прямое, но косвенное. В том, что Амидарея стала инициатором войны. И в том, что часть вины лежит на плечах Айями.

А'Веч кашлянул, заметив, что она отложила вилку, и придавил тлеющую сигарету в пепельнице.

— Увлекся. Мне казалось, тебе интересны история и обычаи Даганнии.

Айями сдержанно кивнула. Не скажешь же "нет".

— Задавай любые вопросы, я отвечу. Почему не ешь?

— Простите. Приготовлено очень вкусно. Я наелась. Спасибо.

Господин подполковник придвинулся ближе.

— Не обманывай. Ты почти не притронулась к еде. И упорно не хочешь говорить "ты".

— Я стараюсь.

— Плохо стараешься. Посмотри на меня.

Он заставил Айями подчиниться, удерживая за подбородок.

— Обиделась, — констатировал, тщетно пытаясь поймать её взгляд.

— Конечно же, нет, — поторопилась ответить Айями. — Вы правы. А на правду грешно обижаться.

— Не принимай сказанное на свой счет. Ты не в ответе за чужие дела. А если научишься выговаривать "ты", так и быть, я тоже поем, — сказал он с серьезным видом.

Айями прикоснулась к потемневшему синяку на скуле. Фингалы превратили А'Веча в бандита с большой дороги. Если бы не форменный китель, господин подполковник сошел бы за пирата-громилу из приключенческих книжек.

— Больно?

— Терпимо.

— С примочками пройдет быстрее.

— Скажу врачу, пусть организует, — согласился А'Веч.

— Попробуй… картошку. Она вкусная, — сказала Айями с запинкой.

— Хорошо. А гуляш, что же, пожадничала?

— И гуляш попробуй… Хотя соус необычный.

— С розмарином, тимьяном, чесноком и брусникой, — сказал А'Веч, прожевав. — Я бы добавил паприку и лук. А в картофеле — укроп, петрушка и иссоп.

— Как вы… Как ты определил? — изумилась Айями.