Небо для Беса

Что-то есть в ней восточное — скулы, дерзкий взлёт бровей. Но глаза светлые… А губы такие трепетные, тёмные, испещренные глубокими морщинками… Кажется, прикусить и кровь брызнет.

Внимательный глубокий взгляд в мои глаза.

Мне становится немного неловко за свои мысли.

Вот это ты меня Аленка, «послала, так послала»…

Девушка уверенным движением поправляет копну волос, откидывая назад упавшие волнистые пряди.

— Аиша, — протягивает мне руку.

Вежливо пожимаю пальчики.

— Пойдёмте, Бессарион.

— Можно просто Бессо, — голос свой не узнаю, сиплый, низкий…

Уходит вперёд.

Волосы, покачиваясь, ласкают кончиками тонкую талию.

Высоко на голых руках браслеты, как у египетской богини. И руки очень красивые, рельефные, но тонкие.

У входа в кабинет она снимает туфли. И я разуваюсь тоже.

Ковёр мягкий, ворсистый…

Показывает мне на кресло. Присаживаюсь.

Не знаю, что говорить… Хочется просто любоваться ей. Перед настоящей красотой теряешься…

Подкатывает ближе своё кресло. Садится напротив.

— Здесь, — изящным взмахом кисти обводит кабинет, — мы обращаемся друг к другу на «ты».

— Окей.

В ней столько уверенности, что я ощущаю себя неловким пацаном сейчас. Но она не старше, нет.

— Руку… — просит она.

Протягиваю.

Забирает в плен, удерживая кисть между своими. Тёплыми, мягкими…

Круговым движением скользит своей ладонью по моей, застывая взглядом в пространстве.

Это так лично…

Со мной так редко происходит что-то личное…

Я ерзаю в кресле, пытаясь также мгновенно, как она шагнуть из «незнакомы» в «я ласкаю твои руки».

Прокашливаюсь.

Отпускает мою руку, кивая мне.

— Давай определим рамки твоего комфорта. Ноль — это не касаюсь. Сейчас была двоечка. Максимум десять. Как ты считаешь, где тебе будет комфортно?

— Эм… А десять это что? — улыбаюсь я. — Иглы в меня воткнешь?

— Иглы — это шесть, — следит за мной внимательно.

— Ой… — оттягиваю ворот футболки.

Фантазия вырывается, рисуя смелые кадры.

— Четыре… Пять?… — пытливо.

Да ну… Игл я не боюсь. Прикосновения были охерительными. Девушка — очень!.. Не понимаю почему стушевался.

— Семь… Восемь, — покусываю губу.

— Это много для тебя.

Для меня много восемь? А для кого-то не много десять? Пф…

— Нормально, — вздрагивают мои ноздри, ловя запах еë парфюма.

Тёплый… ни одной знакомой нотки… словно запах чистых женских волос… Голову кружит!

— Если тебе «много» и вместо расслабления то, что я делаю напрягает, ты говоришь «шаг назад».

Киваю, вибрируя от предвкушения.

— Если хочешь остановить происходящее — «стоп».

Кто ж захочет?

— Касаюсь я, ты — принимаешь.

Нельзя трогать в ответ?

— Хорошо.

Взгляд на ширму.

— Снять одежду можно там. Там есть чистая простыня, обернуть бёдра.

Совсем всë снять?

Дёргаю вопросительно бровью.

Кровь оглушающе долбит в уши.

— Если комфортнее что-то оставить, то лучше оставить.

О-о-о… кей…

А карман в этой простыне под «патроны» предусмотрен? Или их в зубах принести?..

Глава 2 — На это можно подсесть

Лёжа на спине на кушетке поднимаю взгляд вверх. Аиша стоит в изголовье. Не смотрит на меня. Взгляд обращён на стену напротив. Там висит полотно с иероглифами.

— Что там написано?

— Там написано… — тихо, медленно. -

«Ничто на свете не может победить абсолютно не сопротивляющегося человека.»

Улыбнувшись, закрываю глаза.

Она включает медленную восточную музыку, притушивает свет.

Скользнув руками по шее, обрисовывает линию моей челюсти, поглаживая под подбородком.

Урчать можно?

Пальцы, аккуратно давя, двигаются вверх, под скулами, по вискам и ложатся над бровями. Вдавливается круговыми движениями.

— Ты очень торопился стать взрослым… — давящее приятное движение вдоль лба. — Столько ответственности…

— Алёна сказала?

— Нет. Твоë тело.

Пальцы разглаживают мой лоб. Иногда очень приятно, иногда больновато… Вибрируют, рисуют…

Ловлю себя на том, что привычная нахмуренность вдруг растворяется. И ощущение такое, что с головы сняли стальной обруч.

Работает… Хм…

Поджимаю губы, чтобы не улыбаться. Но она тут же добирается до них. Круговыми движениями, мягко двигаясь вокруг. Вдавливается в разные точки. Иногда касается их кромки, это так чувствительно, что улыбка растворяется следом за нахмуренностью. Губы приоткрываются.

Пальцы начинают просто ласково скользить по лицу.

Кайф…

Хочется поймать её руку и прижать к носу, распробовать ближе парфюм и запах её кожи.

Пальцы исчезают. Слышу, щелчок.

Открываю глаза.

— Немного горячего масла… — комментирует она.

Ныряет руками по шее назад, вдавливаясь в линию роста волос.

В глазах искрит. Резко вдыхаю воздух… И медленно выдыхаю, пытаясь расслабиться. Волшебные пальцы, словно чувствуют каждый нерв, до приятной боли придавливая везде, где я хочу их чувствовать.

Моë лицо абсолютно неконтролируемо плывёт опять в какие-то эмоции.

— Не сжимай губы и зубы. Проходится тыльной стороной пальца с несколькими колечками вдоль моих губ. Я чувствую… Их три… На каждой фаланге по одному. И я едва торможу, чтобы не прикусить этот пальчик.

Не могу держать открытыми губы, потому что горло моë хочет стонать от ощущений.

Она присаживается в изголовье на кресло.

— И горло расслабь…