Неблагое дело

— Да, мы уже поняли, — Сэм отдал кинжал брату, все еще трясущимися руками оторвал кусок ткани от робы Сборщика и, обмотав ее вокруг ладони наподобие перчатки, поднял петлю (она оказалась тяжелее, чем выглядела). — Надеюсь, вы на машине. Не хочется держать эту штуковину дольше необходимого.

Глава 23

Шел четвертый час утра, когда Джеклин Дэниэлс вошла в кабинет, включила свет и увидела человека около своего стола. Было ясно, что он стоял здесь, в темноте, поджидая ее, и шериф в первый момент так опешила, что потеряла дар речи.

— Ты… — выдавила Дэниэлс.

Мужчина стоял не шелохнувшись и пристально смотрел на нее неподвижными темными глазами. Его плащ был распахнут, и ни под ним, ни в руках не угадывалось никакого оружия. Почему-то именно из-за этого он выглядел еще опаснее.

— Как ты сюда попал?

— Пожалуйста, присядьте.

— Ты кто такой?

— Нам нужно поговорить.

Дэниэлс почувствовала, будто к вискам прижали две раскаленные монеты. После небольшой аварии она провела остаток дня за розысками Винчестеров. К преследованию присоединилось ФБР, и его вмешательство только все усложнило.

— Надо поговорить, — повторил незнакомец.

— Ты арестован! — рявкнула она. — Сегодняшнего дорожного трюка больше чем достаточно, чтобы упечь тебя в камеру.

Дэниэлс хотела отвернуться и выйти, но тут человек протянул руку, и перед лицом шерифа захлопнулась дверь.

— А теперь, пожалуйста, сядьте, — приказал мужчина.

Дэниэлс повернулась обратно. Сбросив маску жесткой пробивной женщины-полицейского, она надела другую — холодной, почти нездоровой отстраненности.

— Ты понятия не имеешь, во что ввязался, — равнодушно предупредила она.

— Мое имя Кастиэль.

— А мне плевать, как тебя зовут, — шагнув к столу, Дэниэлс поискала наручники, и тыльную сторону шеи кольнуло болью в напоминание о недавней аварии. — Думаешь, ты можешь так запросто ворваться в мой офис и раздавать приказы?

— Дело главнее вас.

— В этом городе нет ничего главнее меня, — она вернулась с наручниками, но Кастиэль перехватил ее запястье и, безо всякого усилия вывернув его, обнажил татуировку.

— Эта печать не защитит вас, — он легонько коснулся рисунка.

На лице Дэниэлс промелькнуло сомнение, но тут же ушло:

— Нравится? Я сделала ее двенадцать лет назад на Марди Гра[78], на весенних каникулах. Тупая детская выходка, надо сказать, но…

— Вы лжете.

— А если и так? Какое мне дело?

— Время не ждет, — проговорил Кастиэль. — Мне нужен Свидетель. Иуда. Где он?

Дэниэлс мотнула головой:

— Не имею ни малейшего понятия, о чем ты.

— Вы знаете про петлю. Она исчезла дважды, в то время как вы были рядом, — он указал взглядом на татуировку. — Мне знакома эта метка.

Шериф промолчала.

— Сопроводите меня к моему Свидетелю, — потребовал он. — Последний раз прошу.

Дэниэлс не двигалась, позволяя Кастиэлю удерживать свое запястье, и сантерийская татуировка горела между ними, как маленькая, но очень важная раскрытая ложь. Потом шериф вдруг улыбнулась и вырвала руку:

— Проси чего хочешь, Кастиэль… или как там тебя? Компостируй мне мозги. Чувствуй себя как дома. Хоть всю ночь, — улыбка ушла. — Ничего я не знаю.

Кастиэль потемнел лицом. Он не двинулся с места, но словно увеличился в размерах и навис над ней, заполнив собой все поле зрения. Его голос подрагивал от тщательно сдерживаемого гнева:

— Я — ангел Господень. Просто пребывая здесь, я уже трачу свое драгоценное время. Время, которое не вернуть назад. Это важно!!!

Дэниэлс отступила, широко раскрыв глаза. Ее нервы мигом среагировали: в подмышках выступил пот, пульс тяжело забился в горле — но она заставила себя успокоиться.

— Если бы ты в самом деле был ангелом, — сказала она, словно строгая мать напроказившему ребенку, — я бы не была тебе нужна, чтоб сказать, куда идти, правда? Так что прости. Это мой город. Мои люди жили здесь задолго до того, как ты явился, и мы сами будем разбираться со своими делами долгое время после того, как ты уйдешь, — она откинула упавшую на глаза прядь. — А теперь, если ты покончил с расспросами, я пойду домой и выпью аспирина. Какой-то мудак покорежил мою машину, и у меня адски болит голова.

Кастиэль коснулся ее лба почти небрежно:

— Будет намного хуже.

Шериф Дэниэлс хотела ответить, но захлопнула рот. Ее голову наводнили образы и ощущения: ослепительный свет и угрожающая тьма, незамутненный гнев на полях битв истории, и милость, божественная милость.

— Более повторять не буду, — сказал Кастиэль. — Где петля?

На этот раз Дэниэлс не колебалась: сама того не осознавая, она упала на колени и голосом уже ни капли не дерзким ответила:

— Церковь. В церковном подвале.

Когда переполняющие ее ощущения схлынули, наконец, оставив после себя невыносимую мигрень, шериф Джеклин Дэниэлс медленно поднялась на ноги, дотащилась до стола и рухнула на стул, пряча лицо в ладонях. Ей думать не хотелось, что она только что натворила.

Глава 24