Небит-Даг

— Комиссия считает, что причиной пожара послужило то обстоятельство, что нефтяной пласт оказался несколько выше, чем предполагалось по данным геологической разведки и как указывалось в геолого-техническом наряде. При внезапном выбросе из скважины газированного раствора бурильщик не мог закрыть превентор, потому что был ранен и потерял сознание. Моторист утверждает, что двигатели были выключены, как только раздался крик Атаджанова. Следовательно, пожар произошел, как обычно это бывает, от искры, вызванной ударом камня о сталь или стали о сталь. Искра вызвала взрыв газа, и фонтан вспыхнул как спичка.

Тихомиров так и подскочил на месте.

— А что я говорил? Виновата тектоника, а не бурильщик! При чем тут бурильщик, если геологи не разбираются в строении земли?

— Евгений Евсеевич совершенно прав, говоря об Атаджанове, — продолжала Тамара Даниловна. — Комиссия считает, что ни бурильщик, ни мастер не виноваты в аварии. Таган Човдуров вел проходку отлично, еще раз показал себя опытным мастером. Атаджанов рисковал жизнью, чтобы предотвратить пожар, и чудом уцелел. Поэтому комиссия просит администрацию довести до сведения всего коллектива о мужественном поведении Атаджанова и наградить его по своему усмотрению.

— Кончила? — спросил Аннатувак.

— Да, это все.

— Ну, а я считаю дело не конченным, — сказал Човдуров. — Я не утверждал состава комиссии, не знаю, из каких людей она собрана, да и прокурор не сказал своего слова.

— Побойтесь бога, Аннатувак Таганович! — свирепо загудел Сафронов. — Как можете вы не доверять своим работникам?

Тихомиров почти визжал, обращаясь к инженерам:

— Сулейманова под суд! Сулейманова! Не узнаю Човдурова! Бить надо по главной опасности!

Не слушая, Сулейманов разговаривал с Тамарой Даниловной, стараясь своей предупредительностью и вниманием загладить грубую выходку ее мужа. Аман вплотную подошел к Човдурову. После разговора с Айгюль в ресторане ему все было ясно. Неужели Аннатувак способен сводить личные счеты таким образом? Ведь нет других причин для такой спешки. Аман совсем по-новому видел сейчас Аннатувака. И красивая черная прядь на лбу, и длинные пальцы, терзавшие окурок папиросы, — все было чужое, незнакомое. Звонил телефон, и Човдуров раздраженно поднимал и бросал трубку, не желая разговаривать. И эти высокомерные замашки тоже раздражали сейчас Амана. Когда раздался очередной звонок, он взял трубку, отозвался и тотчас передал Аннатуваку.

— Из прокуратуры, — сухо объяснил он.

В комнате сразу стихло.

— …Свидетельские показания? — переспрашивал Човдуров. — Странно! А чем же вы будете заниматься?.. Документация? Дошло через несколько дней. Пока можно начинать следствие… Ах, вернете?.. Вы это называете травмой? Очень странно. Я думал, что обращаюсь в прокуратуру, а не в санаторий.

Он швырнул трубку на рычаг, сел в свое кресло, раскрыл первую попавшуюся под руки папку и углубился в чтение, всем своим видом показывая, что собравшиеся в кабинете мешают работать.

Люди гуськом потянулись к двери. Только Аман продолжал стоять у стола. Когда закрылась дверь за Сафроновым, который вышел последним, он сказал:

— Стыдно за тебя, Аннатувак. Не в первый раз стыдно, но, кажется, в последний. За чужих не бывает стыдно. Не плюешь ли ты в бороду тому, кто тебя накормил? Ты на рабочего поднял руку. — Аннатувак встрепенулся, но Аман не дал ему говорить. — Не спорь. Знаю, что ты скажешь, но это неправда. Ты преследуешь Атаджанова не ради дела.

Глава сорок девятая Таган идет по городу

Комиссии, изучавшие причины пожара и способы восстановления буровой в Сазаклы, закончили работу, и Таган Човдуров смог вернуться в Небит-Даг.

Дела складывались хорошо. Буровую обещали восстановить в две недели, в происшедшей аварии ни мастер, ни бурильщик не были виноваты. Первой заботой Тагана было поделиться с Тойджаном радостными новостями.

Сбросив пропыленную спецовку и ватник, хорошенько отмывшись, он облачился в новый синий костюм, коричневое пальто, водрузил на голову бурую папаху, сунул в карман сверток с мандаринами, припасенный заботливой Айгюль, и отправился в больницу.

Он поторопился. Прием посетителей начинался позже, а сейчас у больных был час послеобеденного отдыха. Мастер вышел за ворота и уселся на кирпичи, сложенные около ограды. Рядом с больницей начинали строить новую поликлинику.