Небит-Даг

Айгюль любила Небит-Даг, необыкновенно чистый зеленый город с прямыми, как стрелы, улицами, любила и свой район вблизи стадиона и парка, и свой красивый дом из благородного серого камня, и свою квартиру с закругленными арочными окнами, откуда не наглядишься на улицу Свободы с ее полдневным сверкающим накатанным асфальтом и вечерним светом высоких электрических фонарей. Возвращаясь домой, она не уставала любоваться всем этим, родным и уютным. Еще недавно их дом в сто тридцать восьмом квартале глядел окнами в солончаковую степь, а теперь улицы потянулись дальше, выросли новые жилые массивы, и дом, где жили Човдуровы, оказался в центре города. Квартира помещалась на втором этаже. На открытой лестнице с каменной балюстрадой Айгюль кормила голубей. Широкая веранда с грубо оштукатуренной белой стеной, отделанной по карнизу голубым туркменским орнаментом, выходила на запад. Там — городской парк с молодыми деревьями, за ним Дом культуры нефтяников, пожалуй, самое красивое здание в городе.

Айгюль остановилась на пороге веранды. За железными решетками ограды осенний парк — море золотой листвы — краснел в лучах заката, и Айгюль показалось, что мутное солнце лижет деревья длинным красным языком.

До начала спектакля оставалось не много времени, надо было спешить и — не хотелось торопиться. Так бы и стоять на веранде и думать об утренней буре, о терпеливых деревьях, о милом Тойджане…

С трудом преодолев мечтательное настроение, Айгюль отправилась одеваться. Сначала накинула шелковое, отливавшее травянистой зеленью платье, повертелась перед зеркалом — не понравилась себе и сменила зеленое на красное из кетени. Ее мать, Тыллагюзель, наблюдавшая за сборами из соседней комнаты, про себя одобрила выбор дочери и спросила:

— А кыз Айгюль, куда это ты собралась, не пообедав, не отдохнув как следует?

Сделав вид, что не замечает подозрительности в этом вопросе, Айгюль спокойно ответила:

— В театр.

Тыллагюзель знала, что в театре третий день дают спектакли для нефтяников, сама уже успела послушать оперу «Зохре и Тахир» и, конечно, радовалась, что дочь развлечется после работы, но все-таки, испытующе поглядев, снова спросила:

— С кем?

Айгюль удивленно обернулась: лицо матери, обрамленное белоснежными волосами, показалось ей, как всегда, ласковым и спокойным, но в глазах Тыллагюзель была заметна тревога. Девушка, будто желая покончить с подозрениями, резко ответила:

— Не все ли равно, с кем?

Мать и дочь поняли друг друга, не говоря лишних слов, Тыллагюзель уже пришлось страдать из-за несчастливой любви дочери, ей не хотелось, чтобы неудача повторилась. К тому же она с интересом прислушалась однажды к деликатным намекам Мамыш Атабаевой. Айгюль была резка, потому что догадывалась о планах матери и желала ей показать свое недовольство. Тыллагюзель эго сразу поняла.

— Конечно, дело твое. Но ведь, ласточка моя, отец и мать тебе плохого не желают…

— Я уже взрослая и знаю, что делаю.

— Я ведь, газель моя, и не говорю, что ты делаешь то, чего не знаешь.

— Что же мы воду в ступе толчем?

Мать помедлила с ответом. Рассеянно поправляя без всякой нужды платье на Айгюль, она сказала:

— Я хочу, чтоб ты знала, куда ступаешь…

— Я ведь не с бельмом на глазу, чтобы не видеть, куда ступаю…

— Газель моя, говорят, конь обходит место, где оступился, человек — где испугался, — робко, но настойчиво продолжала Тыллагюзель.

Лицо Айгюль омрачилось.

— Если раз споткнулась, так и ходить перестать?

— Нет, газель моя, но почему бы не посоветоваться?

— Ты хочешь надеть на меня пуренджик?

— Нет, я понимаю: прошло то время.

— О чем же тогда говорить?

— Я хочу защитить тебя от обманщиков.

— Талисманами?

Наконец Тыллагюзель решила высказаться без обиняков.

— Я хочу, чтобы ты встретилась с достойным юношей.

— Об этом я советоваться не собираюсь!

— Многого ли ты добилась своей самостоятельностью?

Айгюль молча опустилась на стул и закрыла лицо руками.

Нелегко было и матери. Она чувствовала, что подрезает крылья Айгюль, но не знала, как иначе удержать ее от ложного шага. Не сказав больше ни слова, Тыллагюзель вышла из комнаты. Горькие воспоминания нахлынули на нее.