Небесный сапфир

— Ну неужели ты совсем ничего не понимаешь? — со слезами на глазах вопрошала Ольга Павловна. — Летать он хочет… детский сад. Ну летал бы, раз так хочется. Есть же училища гражданской авиации. Почему тебе непременно надо быть военным? Я еще понимаю, было бы время спокойное… Так ведь Афганистан. Там вертолетчики пачками гибнут. Я понимаю тех, кто давно выбрал эту профессию, кому деваться некуда. Но ты куда лезешь? Шел бы в МГИМО, как отец, продолжать династию….

— А твой отец, мой дедушка, был полковником ВВС. Почему я не могу пойти по его стопам? — всегда возражал Арсений. Деда он очень любил. — И войну прошел, и небу был предан до конца жизни.

Мать вздыхала и дальше как правило, пыталась доказать сыну, основываясь на собственных предположениях и доводах, что самолеты, на которых сражался с фашистами ее отец, куда безопаснее современных вертолетов. Ее рассуждения не выдерживали никакой критики, но Арсений терпеливо слушал.

— У него винт заклинит ты упадешь, — в конце концов говорила Ольга Павловна.

— Тут, мама, все зависит от мастерства пилота.

Он понимал, что мать просто не в силах смириться с неизбежным. Однажды сев за штурвал, Арсений Медведев не выпустит его из рук до конца жизни.

Повинуясь внезапному порыву, Арсений взял в руки гитару и заиграл то, что было у него на душе. Взбудораженные известием пассажиры еще не собирались спать. Тихая музыка никому не помешает.

* * *

Яна вздрогнула. Это была та самая мелодия. Та, что она напевала вот уже вторые сутки. Понимая, что вызовет гнев матери, она пробралась поближе к парню в военной форме и тихонько запела:

— Покроется небо пылинками звёзд. И выгнутся ветви упруго Тебя я услышу за тысячу вёрст: Мы — эхо, мы — эхо, Мы долгое эхо друг друга

Мы — эхо, мы — эхо, Мы долгое эхо друг друга

Люди стали оборачиваться в их сторону. У Яныв самом деле был удивительный голос.

Это было волшебно. Арсений боялся произнести хоть слово, боялся спугнуть ее, как маленькую экзотическую птичку, внезапно севшую ему на плечо.

И мне до тебя, где бы я ни была, Дотронуться сердцем не трудно. Опять нас любовь за собой позвала. Мы — нежность, мы — нежность, Мы — вечная нежность друг друга! Мы — нежность, мы — нежность, Мы — вечная нежность друг друга!

Ее голос проникал в душу. Вокруг них уже собралась толпа. Каждый хотел услышать это поразительное пение.

И даже в краю наползающей тьмы, За гранью смертельного круга Я знаю с тобой не расстанемся мы! Мы — память, мы — память, Мы — звёздная память друг друга Мы — память, мы — память. Мы — звёздная память друг друга!

Девочка исполнила еще несколько песен под его аккомпанемент. Слушатели аплодировали. Женщины смахивали слезы. А потом мать грудного ребека подошла и попросила их отложить пение до утра. Когда люди понемногу разошлись, Арсений решился, наконец, заговорить с незнакомкой.

— Меня зовут Арсений.

— А я Яна. Вы из Москвы?

— Мои родители москвичи, хотя вырос я в Африке, там работал отец. А сейчас учусь в Сызрани, в авиационном.

— Значит, вы будете пилотом вертолета? — в глазах Яны мелькнуло странное выражение.

— Да. Я… с детства мечтал об этом.

— Мой папа был вертолетчиком.

— Был?

— Он погиб три месяца назад, в Афганистане.

— Простите…

Они немного помолчали.

— А у Вас… потрясающий голос. Вы учитесь музыке?

— Пою в хоре при нашем деревенском клубе… Выступаю на районных конкурсах. Мой папа говорил, что для меня петь, все равно что летать для летчика. А значит, однажды я обязательно добьюсь своего.

— Я уверен, так оно и будет, — искренне сказал Арсений.

Ему отчаянно не хотелось отпускать ее, но он не знал, что еще сказать.

И тут мать позвала Яну.

— Мне пора…

Он понимал, что, скорее всего больше никогда ее не увидит и от этого на сердце стало тоскливо. Должно быть, во всем виновата эта странная ночь в аэропорту захолустного городка. Или коньяк, которым, тайком от матери, поил его из фляжки отец, «чтобы не заболеть». Она последний раз подняла на него свои волшебные синие глаза, помахала на прощание рукой и стала пробираться к своей семье.

Следующим утром Арсению удалось увидеть Яну лишь мельком, их места оказались в разных концах салона. Когда самолет приземлился в Шереметьево и папин водитель, загрузив сумки в багажник, повез их домой, на Фрунзенскую набережную, Арсений все еще думал о ней. Об этой необычной девочке с хрустальным голосом и синими, как африканское небо, глазами.

Глава 1

Свадьба Ани и Миши была скромной и какой-то скомканной. Родители жениха пригласили две пары своих ближайших друзей, у которых были такие сочувствующие лица, будто они не на праздник пришли, а поддержать в трудный час. Мама Миши, хрупкая блондинка Наталья Львовна, пыталась заверить всех, что плачет от умиления, но выходило неправдоподобно и Яна заметила, что она то и дело бегает на кухню. Должно быть для того, чтобы выпить успокоительное.