Небесный лабиринт. Искушение

Ответить на последний вопрос было легко. Нэн считала, что она слишком хороша для Брайана Махона и Мейпл-Гарденс. Мать заверяла ее в этом годами. Расчесывая золотые волосы дочери, Эмили говорила, что ее ждет совсем другая, лучшая жизнь. Нэн никогда в этом не сомневалась. Она ни в грош не ставила уклад дома, в котором верховодил пьяный отец.

Нэн Махон не боялась отца, так как с подачи матери знала, что ее будущее зависит не от него. И не сомневалась, что залогом этого будущего является ее красота.

Эмили мечтала найти способ отвести Брайана в сторону и поговорить с ним так, чтобы он ее выслушал. Выслушал и понял. Она могла бы сказать ему, что жизнь коротка, а потому не стоит ругать Нэн. Пусть дочь делает в спальне все, что ей хочется. Нужно быть с ней поласковее. После этого она сама спустится к родным и посидит с ними.

Но в последнее время Брайан не слушал Эмили. Впрочем, он никогда ее не слушал. Она вздохнула, открывая только что доставленную посылку с фарфором из Беллика и аккуратно опуская упаковку в ведро под прилавком. Расставила на полке кувшинчики и тарелки, чтобы они привлекали к себе взгляд, и начала каллиграфическим почерком заполнять ярлычки с ценой. Эмили Махон вздохнула снова. Руководить магазином в отеле было легко, а руководить домашним хозяйством — трудно. Люди не понимали, как часто ей хотелось лечь спать в углу своего маленького магазина, посреди красивых ковриков для автомобилей и подушек с кельтскими узорами. Это было бы куда проще, чем возвращаться на Мейпл-Гарденс.

Конечно, она оказалась права. Когда Эмили Махон вошла в свой дом, ссора уже началась.

— Ты знаешь, что здесь происходит? — прорычал Брайан.

Эмили решила попробовать спустить пары.

— Хорошо же здесь встречают трудящегося человека, — сказала она, переводя взгляд с красного и сердитого лица мужа на холодное и равнодушное лицо Нэн.

— Ради бога, замолчи! Трудящегося человека? Все знают, что у тебя не было никакой причины идти на работу. Кроме того, что тебе требовались деньги на всякие финтифлюшки. Если бы ты сидела дома и занималась своим делом, ничего этого не случилось бы!

— А что такого случилось? — устало спросила Эмили.

— Наконец-то соизволила поинтересоваться! Ты понятия не имеешь о том, что творится в собственном доме.

— Почему ты кричишь на Эм? — спросила Нэн. — Человек только вошел, даже пальто не снял и не поставил сумки.

Лицо отца помрачнело.

— Девчонка! Не смей называть мать по имени!

— Я и не называю, — скучающим тоном ответила Нэн. — «Эм» — это буква. Сокращение от слов «мама», «мать» или «матер».

— Ты немедленно снимешь у себя проводку и спустишься вниз. Туда, где тепло. Будешь заниматься там, где занимаются все нормальные люди.

— Прошу прощения, — ответила Нэн. — Прошу прощения, что высказываю свое мнение, но заниматься там, где люди все время кричат и ругаются, нельзя.

— Замолчи, дерзкая девчонка! Если скажешь еще слово, так взгрею, что своих не узнаешь!

— Папа, не бей ее… — поднявшись с места, сказал Нейси.

— Прочь с дороги!

Нэн не пошевелилась. Ни на дюйм не сдвинулась с места, на котором стояла, молодая, уверенная, в чистой белозеленой блузке и темно-зеленой юбке. Она держала под мышкой учебники и напоминала фотографию идеальной студентки.

— Ради чего я горбачусь на тебя? Ради того, чтобы выслушивать такие речи на глазах у всей семьи? Ради того, чтобы ты превратилась в наглую цыганку?

— Папа, я ничего плохого не сказала. Только то, что хочу заниматься наверху, где меня ничто не будет отвлекать. Когда я в конце концов получу диплом, ты же сам станешь мной гордиться.

В ее словах не было ничего обидного, но вынести высокомерный тон дочери Брайан Махон не смог.

— Раз так, убирайся с глаз моих долой! Чтобы сегодня вечером духу твоего внизу не было!

Нэн только улыбнулась.

— Эм, если захочешь, чтобы я тебе помогла, позовешь, — сказала она и легко взбежала по лестнице.

Три студента, жившие у миссис Хегарти, обрадовались, когда услышали о приезде Евы. Им было не по себе в доме, где у хозяйки трагически погиб сын. Теперь можно было хотя бы попытаться вернуться к прежней жизни.

Когда Ева прибыла, молодые люди обрадовались еще больше. Маленькая, проворная и симпатичная, она с самого начала взялась за дело.

— Теперь я буду подавать вам завтрак. Миссис Хегарти кормит вас как на убой. Каждый день вы будете есть яичницу с беконом и сосиски, а по пятницам — яйца всмятку. Но три раза в неделю мои лекции начинаются в девять утра, поэтому в эти дни вы будете помогать мне убирать со стола и мыть посуду. Зато в остальные дни я буду трудиться на вас как черная рабыня. Наливать вам чай и мазать маслом тосты.