Небесный лабиринт. Искушение

— Непременно привезу, сэр. Спасибо, сэр. Мне очень жаль, сэр. Честное слово, сэр. — Декко Мур говорил, как разоблаченный злодей в кукольном спектакле.

— О боже, кто это был? — изумилась Бенни. Похоже, Декко до смерти рад, что так легко отделался.

— Сам мистер Саймон Уэстуорд, — вытерев пот со лба, ответил Декко.

— Я так и думала, — мрачно сказала Ева.

* * *

Иногда они заходили в магазин мужской одежды. Эдди Хоган всегда очень радовался им. Так же, как старый Майк и все, кто был в магазине.

— Когда ты вырастешь, тоже будешь работать здесь? — однажды шепотом спросила Ева.

— Не думаю. Наверное, для этого нужно быть мальчиком.

— Не понимаю, почему, — сказала Ева.

— Ну, мужчин нужно измерять, обхватывать сантиметром их талию и все прочее…

Они захихикали.

— Но ты же дочь хозяина, тебе это не понадобилось бы. Ты просто приходила бы и кричала на людей, как это делает миссис Хили из гостиницы.

— Гм-м… — с сомнением протянула Бенни. — Кричать нужно уметь.

— Ты могла бы этому научиться. Иначе магазин достанется Падающим Кальсонам.

Так они прозвали Шона Уолша, который после приезда стал еще более худым, бледным и еще яростнее сверкал глазами.

— Не может быть.

— Ты могла бы выйти за него замуж.

— Фу, фу, фу!

— И родить кучу детей, положив свой пупок рядом с его пупком.

— Ох, Ева, мне противно об этом думать. Уж лучше я стану монахиней.

— Я тоже. По-моему, это намного легче. Тебе повезло, ты можешь это сделать когда захочешь. А мне придется ждать двадцати одного года. — Ева была безутешна.

— Может быть, она позволит тебе вступить в монастырь вместе со мной, если поймет, что это наше призвание, — обнадежила ее Бенни.

Отец выскочил из магазина, вернулся с двумя леденцами и гордо вручил их девочкам.

— Позвольте приветствовать двух юных леди в моем скромном магазине, — сказал мистер Хоган так, чтобы его слышали все.

Скоро весь Нокглен привык к тому, что плотная и высокая Бенни Хоган в крепких ботинках и застегнутом на все пуговицы драповом пальто и похожая на беспризорницу Ева в слишком длинной и просторной одежде ходят парой. Они вместе следили за открытием первого в городе магазина, торговавшего рыбой и чипсами, вместе видели, что мистеру Хили из гостиницы становится все хуже и хуже, и стояли рядом в тот день, когда его отвезли в санаторий. Вместе они были неуязвимы. Во всяком случае, больше никто не отваживался говорить о них гадости.

Когда Берди Мак из кондитерской неосторожно сказала, что сливочные тянучки не пойдут Бенни на пользу, маленькое личико Евы вспыхнуло от гнева.

— Мисс Мак, если это вас так беспокоит, то зачем вы вообще продаете тянучки? — грозно спросила она, заранее зная, что ответа не последует.

Однажды мать Майры Кэрролл задумчиво сказала Еве:

— Знаешь, никак не могу понять, почему такая умная женщина, как мать Фрэнсис, разрешает тебе ходить по улицам в виде Сиротки Энни[4].

Когда это услышала Бенни, кровь бросилась ей в лицо.

— Я передам матери Фрэнсис, что вас это интересует, — быстро сказала она. — Мать Фрэнсис говорит, что все должны задавать вопросы, чтобы развивать свой ум.

Прежде чем миссис Кэрролл успела остановить ее, Бенни вылетела из магазина и помчалась в сторону монастыря.

— Ох, мама, что ты наделала! — простонала Майра. — Теперь на нас, как куча кирпичей, рухнет сама мать Фрэнсис!

Так и вышло. Гнев монахини был столь велик, что миссис Кэрролл запомнила его на всю жизнь и больше не смела открывать рот.

С тех пор никто не решался их обижать. Девочка, имевшая такую подругу, могла без труда командовать всем Нокгленом.

Глава вторая

1957

Стиляг в Нокглене было не так уж много. Точнее, их не было вообще. Честно говоря, стиляг жители городка видели только во время поездок в Дублин, где кучки таких парней торчали на каждом перекрестке. Бенни и Ева сидели в столовой гостиницы Хили, смотрели в окно и пили горький черный кофе, пытаясь заранее привыкнуть к нему, чтобы не ударить в грязь лицом в дублинских кафе.

Они видели, как мимо шел самодовольный и самоуверенный молодой человек в брюках-дудочках и длинном пиджаке с бархатными обшлагами и воротником. Его ноги напоминали паучьи лапки, а ботинки «на манке» казались огромными. Похоже, парень не сознавал, что на него смотрит весь город. Но это впечатление было обманчивым. Когда две девушки буквально вскочили с мест и начали подсматривать за ним из-за шторы столовой, юноша широко улыбнулся и послал им воздушный поцелуй.

Смущенные и раздосадованные, они быстро сели на свои места. Одно дело смотреть, а совсем другое — привлекать к себе внимание. В Нокглене это считалось одним из смертных грехов. Бенни прекрасно знала, что каждый, кто видел эту сцену в окно, решил, будто они кокетничали со стилягой. Даже ее отец с сантиметром на шее, даже этот ужасный Шон Уолш, который произносил слово только тогда, когда мог заранее вычислить его последствия. Он тоже мог смотреть в окно. Или старый Майк, который много лет называл ее отца мистером Эдди и не понимал, почему к хозяину следует обращаться по-другому.