Небесные ключи

Её отвлекал собственный уверенный шаг. Каблук-мысок, перепрыгнуть лужу, обойти трупы. Она вспоминала годы, проведенные за обучением в малефикоруме — медитации, звук битья молоточков о медные чаши, смутно похожий на ритм её шагов. Даже забавно: она прибегала к воспоминаниям о ненавистных ей годах учебы как к кружке горячего чая после суток на морозе, и в такие моменты они казались ей блаженством. Юдолью безопасности.

Всяко лучше залитого кровью самоубийц и убитого скота подворья, их намотанных на колеса кишок. Она даже порадовалась этой мерзкой холодной погоде на исходе зимы, вонь была терпимее без плотоядных мух и опарышей.

По пути в подворье замка они встретили всего пару живых людей. Одна из них, голая престарелая женщина, баюкала на руках расколотый глиняный кувшин. Другой, мужчина в дорогом длинном пальто, пытался войти в стену, монотонно прикладываясь о кладку лбом и хихикая каждый раз. Нос его уже превратился в лепешку, а кровь из разбитых бровей коркой спекла ресницы.

Чонса прошла мимо. Её шаг неуловимо изменился, стал текучим, крадущимся, как у лисы. Ключники знали её повадки и не путались под ногами, держась стороны. Так они добрались до лестницы, ведущей в холл замка. Прошли мимо убитой стражи. Один из мужчин до сих пор сжимал меч в окоченевшей руке. На другом конце меча была голова, улыбающаяся пеньками переломанных зубов.

Слишком много мертвого вокруг, это сбивало со следа, как просыпанный перец, и на входе Чонса закрутила головой, пытаясь понять, куда дальше. Джо придержал её за локоть.

— Ты шатаешься, — пояснил он. Забавное замечание, учитывая, что юный ключник выглядел едва ли краше болтающегося на свечном канделябре трупа. Чонса похлопала Джо по руке и переложила её на свой пояс.

— Сейчас буду падать, — предупредила она и долго свистяще выдохнула душу в Извне. Отошла всего на шаг, проморгалась, увидела и вернулась в обмякшее тело. Показала дрожащей рукой в сторону, — Она там.

Коридоры вели в подвал, ветвились и превращались в изящную круговую лестницу для слуг. При взгляде на неё Чонсу затошнило, но, хвала всему, подниматься ей и не требовалось. Здесь было темно, гораздо теплее, вкусно пахло гниющими фруктами. Чонса шла, касаясь пальцами шершавых стен.

Девушку они нашли на кухне. Она лежала на полу, укрытая мешковиной вместо одеяло, и спала. Умаялась, бедняжка, подумала Чонса, и пустила вперед ключников. Джо пронзил спящую клинком, даже не задумавшись. Дебби не вздрогнула.

Раздался звон, стук, коротенькое «ой». Брок вскинулся. Из-за открытой дверцы шкафчика выглянул курносый нос. Маленькая девочка с измазанным чем-то красным губами смотрела на вошедших, держа в руке булку хлеба. Её лицо в крови, подумала Чонса, наверняка она тоже спятила. Невозможно не сойти с ума, если так близко находишься к источнику чёрного безумия.

Из руки девочки выпала банка и рассыпалась по плитке липкими брызгами и стеклом.

Это вишневое варенье, поняла Чонса по запаху.

В этом ужасном месте, полном смерти и разложения, маленькая девочка кушала хлеб, макая его в варенье.

Испугавшись резкого звука, ребенок перевел взгляд с осколков на ключников, с них на пронзенную мечом Дебби… и заплакал в голос, растирая сопли и слезы по грязному личику.

— Ну тише, тише, — когда они пришли в себя, попросила Чонса, осторожно, как к зверьку, ступая к девочке. Та заголосила лишь сильнее, но не от страха, почувствовала малефика, а будто бы от облегчения. Когда девушка сняла её со стола, Лика прижалась к груди малефики. Она так сильно вцепилась в Шестипалую, что крохотные ногти оставили на коже розовые царапины.

— Она мертва, — раздался изумленный голос Брока. Джо, выдернув меч из тела одержимой, нервно глянул на девочку. Мешковина прятала лужу крови. Когда старик сдернул покрывало, все заметили кухонный нож в её животе.

— Боже, — шепнул Джо и осенил труп знамением. Чонса сильнее прижала к себе девочку и спрятала её лицо на своем плече. Сквозь рыдания она что-то бормотала, неразличимое и глухое, но когда малефика разобрала детский лепет, по её спине прошла волна ужаса.

— Она сказала, что сладкое нельзя. Но я не хотела эту вонючую кашу! Я хотела варенья! Хочу варенья! Ненавижу вишневое!

Чонса подняла голову и встретила взгляд Брока. Старик был ошарашен. Он опустил руку с мечом, а Джо, напротив, поднял, направив клинок в сторону малефики с ревущим ребенком в объятьях.

— Ты это сделала? — сказал старый ключник нарочито сладким голоском, — А, малышка? Скажи, мы не будем ругаться.

Девочка облизнула губы и свела полупрозрачные бровки у переносицы. Она посмотрела на Дебби, которую Джо снова укрыл мешковиной, и кивнула.

Чонса взяла её за подбородок и вгляделась в чистейшие синие глаза. К её ужасу, маленькая убийца не была безумной. В её радужках, похожих на шарики из лабрадорита, отразился блеск от улыбки, когда она спросила малефику:

— Сестренка, достанешь мне варенье? Я не дотягиваюсь, оно вон там, вверху. Яблочное!