Небесное испытание

– Настоятель Храма Неба – результаты небесных вопрошений – конечно, мы его примем в первую очередь. – Император оглашает те дела, которые намеревается сегодня решить. Придворные ждут, затаив дыхание, – в списке Цао всегда в три раза больше пунктов, чем возможно решить даже целой коллегии судей. Иногда, по слухам, закладываются целые поместья ради того, чтобы попасть в этом списке хотя бы на первую страницу. – Господин Первый Министр, с докладом о состоянии дел. Что бы это значило?.. Но – да, мы примем его. Затем – Военный Министр. Новости с Южного фронта нас волнуют, как всегда. Доклад о засухе в провинции Сэ… Цао, займись этим и сделай мне краткий доклад, – сомневаюсь, что мы сможем выделить достаточно денег из казны. Императрица-мать с изъявлениями высочайшей… Передай, что мы сами посетим ее. И доклад о путешествии в страну черных варваров… Если останется время. Пусть ждут.

– Слушаюсь, Сердце Срединной, – поклонился господин Цао. По его знаку евнухи быстро и незаметно очищают покои от толпы царедворцев. Пальцы императора ложатся на плечо О-Лэи жестом, ставшим привычным уже не только для нее. Император шествует к своему трону, занимает его, и его молодое лицо неуловимо меняется. Теперь, обратясь на юг, в Зале Церемоний, он уже почти ничем не напоминает человека. Таким О-Лэи увидела его в первый раз – только тогда она стояла по другую сторону невидимой границы.

Цао начинает церемонию приема. Даже сейчас О-Лэи боится толстого евнуха со змеиными глазами до оцепенения. Особенно когда он с ней ласков. А он с ней всегда ласков до приторности. Именно Цао начал при ее появлении выполнять приветствие, каким приветствуют министров. Императора очень это развеселило, и теперь вся челядь при ее появлении вытягивает левую руку ладонью вверх и склоняет голову. От этого О-Лэи всякий раз хочется завизжать.

Евнухи раскрывают двери с драконами – она прекрасно помнит на них каждую трещинку. Жрец Храма Неба Бохтан облачен в синие одежды своего ранга, его рогатая митра отбрасывает на пол длинную тень, и какая-то рыбина под хрустальным полом в испуге шарахается прочь. Гладкое непроницаемое лицо жреца с черными ямами глаз выдает уроженца востока – но и только. Мягкий голос звучит совершенно безукоризненно: чувствуется, что жрец с одинаковой легкостью может шептать, успокаивая испуганного ребенка, и держать речь перед девятью тысячами воинов. Они хорошо знают друг друга, эти двое, император и жрец. Шуань-ю приветственно и небрежно взмахивает рукой, жрец позволяет себе улыбнуться уголком губ. Не так, совсем не так он смотрит на Цао. Это совсем короткий взгляд, но О-Лэи кажется, что он разрезает воздух, как масло.

– Каковы предзнаменования? Каковы благоприятные направления? Как приняты принесенные жертвы? – Император задает вопросы, и О-Лэи слышит, что он привык их задавать десятки, сотни раз – каждый раз, когда они встречаются в этом зале.

– Милость Неба, как всегда, простерта над своим возлюбленным сыном, – бархатным голосом произносит жрец. Сейчас голос у него низкий, успокаивающий.

– Давай, давай без предисловий. – Шуань-ю нетерпеливо постукивает пальцами по подлокотнику кресла. – Каковы предзнаменования на юге?

– На юге наступает равновесие. – Жрец осторожно подбирает слова. – Предзнаменования благоприятны, но есть некоторые признаки, которые могут помешать…

– Какие? – резко спрашивает Шуань-ю.

– Четыре раза выпадало Предзнаменование Предостережения. – Жрец почти пожимает плечами. – На этом направлении оно означает вероятность принятия неверных решений, дурной совет, который может быть дан повелителю…

– Еще что? – Шуань-ю ждет с прикрытыми глазами, словно будучи углублен в себя.

– Самые интересные знамения на западе, – оживляется жрец. – Выпадает знак больших перемен, возможная опасность, но знаки располагаются вовнутрь, так что угроза относится только к самому Ургаху.

– Возможно, там что-то назревает, – задумчиво произносит император и делает расслабленный жест кистью левой руки, – впрочем, сегодня мне доложат об этом. Что еще?

– На востоке все очень благоприятно, – благостно кивает жрец.

– А как же засуха в процинции Сэ? – бросает император. О-Лэи успевает заметить, что жрец явно об этом не осведомлен, – по тому, как еле заметно напрягается его тело под складками синей ткани.

– Все разрешится наилучшим образом, – выражение лица Бохтана не меняется.

– Еще? – требует император.

– Север нестабилен, он во власти темных вод, которые приносят как благодатные, так и опасные течения. На севере равновесие нарушается.

– Что в центре? – Шуань-ю улыбается.

– В центре знак Неверности, – отчетливо говорит жрец. – Кто-то из числа приближенных Сына Солнца неверен ему. Из числа тех, кому повелитель доверяет.

Сердце О-Лэи уходит в пятки. Император продолжает улыбаться.

– Скажи, жрец, выпадет ли в центре другой знак? Хоть когда-нибудь? – произносит он скучающим тоном, и те, кто стоит за троном, считают нужным улыбнуться императорской шутке, а тон ее говорит о том, что это шутка.

Бохтан молчит – вопрос не подразумевает ответа.