Небесное испытание

Командовать передовой сотней Темрик поставил Кимчи – брата жены своего первенца, дядю своего наследника и внука Джэгэ. Кимчи был худ и горяч. Он очень злился оттого, что хан ему доверил какую-то жалкую сотню, пусть и передовую. Второй свояк, Белгудэй, был много спокойней и командовал рукой – пятью сотнями, Буха – оставшимися четырьмя. Почему так назначили Буху, тоже понятно: потому что рядом с ним везде скакал сын Тулуя и Ахат, внук Темрика Чиркен – ловкий парень с красивым смуглым лицом, до боли похожим на самого хана. Ему исполнилось пятнадцать, и этой осенью он был посвящен в воины, его волосы завязали воинским узлом. Буха – это было понятно всем – был ненавязчиво приставлен к нему ханом, потому что после смерти отца и матери и обрушившимся на него с этой смертью позором, парень вспыхивал по любому поводу, за каждой фразой находя завуалированное оскорбление.

Через два дня подошли итаган-джунгары – две руки воинов. Войско встало вдоль небольшой речки Шира, вытекающей из озера Итаган на юге и впадающей на севере в могучую Горган-Ох – границу Великой степи. Дальше лежали земли трусливых мегрелов, пропустивших тэрэитов на их земли.

Вместе с Илуге в передовой сотне оказались Чонраг и Унда. Последний, как выяснилось, сам напросился – хан не хотел отпускать своего немолодого уже конюха, но Унда только ухмылялся:

– Хочу посмотреть, как засверкают мегрельские пятки. Из-за ваших спин, поди, не видно будет!

– Ты, главное, кроме как смотреть успевай, – зубоскалил в ответ Чонраг. Эти двое как-то сами собой прибились к Илуге, несмотря на разницу в возрасте. Чонраг был, пожалуй, чересчур медлителен, отчего его многие считали туповатым. Однако силушкой его предки не обидели, и Илуге понял, что, раскачавшись, парень может действовать быстро. Унда же после того, как Илуге выиграл скачки на неоседланном жеребце, смотрел на того, словно на самого Аргуна – бога войны.

– С тобой рядом не пропадешь, – приговаривал он, и Илуге от этого хотелось поежиться – такая слепая вера в него пугала.

Перейдя речку – лед кое-где уже стал синим, и пришлось переправляться осторожно, чтобы не обломить под тяжестью конницы, – они углубились в земли мегрелов. Еще недавно, утверждали горган-джунгары, здесь было основное зимнее становище. Однако их встретили только круги от юрт и старые кострища: видимо, мегрелы всем скопом снялись с места, опасаясь – и справедливо опасаясь! – что предыдущий набег был только разминкой. Когда по степи идет больше двух тысяч воинов, оно далеко слышно.

– А нам что? – говорил на это разозленный Кимчи. – Надо будет, до самого края земли будем гнать ублюдков!

Широкая полоса следов уходила на запад, в сторону кочевий тэрэитов: здесь явно волочились груженные скарбом повозки, шли дети и женщины. Джунгары бросились в погоню в надежде застать беглецов до того, как они успеют прибиться к тэрэитам. Однако вскоре пришлось идти медленней, что сильно раздражало. Местность пошла увалами, овражками, поросшими кустарником, и джунгарам волей-неволей пришлось придержать коней и сбиться плотнее. Кимчи в нетерпении летел впереди всех, и еще два десятка всадников, голова к голове, шли почти сразу за ним, молодцевато вскинув руки с мечами.

«Головы нет у этого тетерева, – ругался Великий Орхой в голове Илуге. – И у хана тоже нет, раз поставил. Мы уже подошли к землям тэрэитов, а похожи на мальчишек, гоняющих дроф по степи. Растянулись на два полета стрелы, идем рыхло: бери нас, разделяй и режь, что уваренную баранину».

«Так ведь не видно никого», – попробовал возразить Илуге. Конечно, мысленно. Они часто мысленно препирались. Оба привыкли, хотя поначалу…

«Олух! – гаркнул дух. – Как есть, олух! И за что такой на мою голову?» В сознании Илуге могучий герой в кожаном панцире, бронзовом шлеме, с косицами, свисающими по обе стороны обветренного лица, воздел ладони, вопрошая Вечно Синее Небо.

«Мою. Голову», – поправил Илуге, и великий дух возмущенно осекся, как всегда бывало, когда Илуге напоминал, что все-таки еще считает себя хозяином своего собственного тела.

«Если до заката твоя голова удержится на плечах без моей помощи, сопляк, – наконец с отменным презрением процедил дух, – можешь считать, ты от меня избавился».

Илуге хотел выкрикнуть в ответ что-нибудь запальчивое о том, что и сам прекрасно справится… но промолчал. Он теперь и сам видел, что Кимчи со своим окружением устроил беспечное соревнование и все дальше отрывается от основного войска. Илуге же, напротив, придерживал коня, зная, что Унда и Чонраг сделают то же самое.

Он напряженно вглядывался вперед, в заснеженную степь. Ему показалось – или один из сугробов, разбросанных по степи там и сям, пошевелился?