Небеса могут подождать

— Кое-что припасено… Специально для вас!

Кабину заполнили аккорды нержавеющей песни «Дип Пепл» о космических извозчиках. Вокруг сразу стало будто светлее. Саманта расслабилась, нервное возбуждение покидало ее.

Кроме нее, лишь двое из экипажа не бывали в космосе ранее — физик Тед Карсон и Андрей Шалимов, занимавший кресло слева от девушки. Чтото они сейчас чувствуют?..

Но центром предельной напряженности был не Хьюстон, не мыс Канаверал и даже не сам «Атлантис», а расположенная на отрогах горы Рейнер в штате Вашингтон, в двухстах тридцати милях от Сиэтла небольшая радиолокационная станция, именуемая для пущей секретности просто «Маунтин» — «гора». Именно отсюда должно было осуществляться непосредственное руководство операцией «Сэрвайвл» — снятием «Элиминейтора» с орбиты. Поздно ночью на станцию прибыл в сопровождении эскорта специалистов заместитель командующего военно-космическими силами США бригадный генерал Эндрю Уилсон, получивший особые полномочия и докладывающий напрямую Президенту.

Овальный кабинет в свою очередь держал наготове «красную линию», связанную на сей раз не только с апартаментами Президента России, но и с резиденцией «серого кардинала» генерала Рубинова. В эти дни Рубинов, российский координатор проекта «Сэрвайвл», становился едва ли не более важной фигурой, нежели сам Президент. Но знали об этом немногие.

— Пятиминутная готовность, — раздалось из динамиков «Атлантиса».

Автоматика привела кресла в горизонтальное положение. Саманта удивилась тому, что все предшествующие эмоции оставили ее. Какая-то звенящая пустота в голове. И более ничего.

— Ключ на старт. Финальный отсчет.

Зеленые цифры ежесекундно сменяли друг друга на экране главного компьютера «Шаттла».

4… 3… 2… 1… Старт.

Саманта инстинктивно сжала руку Андрея Шалимова. Он ободряюще улыбнулся девушке.

Земля содрогнулась от грохота исполинской мощи двигателей. Столб огня, сравнимый по ярости с атомным взрывом, ударил в бетон стартовой площадки.

Собравшиеся внизу в наблюдательных секторах тысячи корреспондентов и съехавшихся со всей Америки любопытствующих (такова уж американская традиция — превращать каждый космический полет во всенародный аттракцион) видели, как медленно приподнялся над стартовым столом могучий гигант, как рванулась к небесам, набирая скорость, ракета. Ореол пламени, бьющего из дюз твердотопливных ускорителей, постепенно превращался в сверкающую дневную звезду.

Внутри корабля перегрузки были даже меньше, чем ожидала Саманта и ее коллеги-новички. После сброса головного обтекателя поток солнечного света хлынул в иллюминаторы. В кабине воцарилась полная тишина. Саманта сжалась в комочек и похолодела. Она знала, что все идет как надо — отделились твердотопливные ускорители, сейчас включатся основные двигатели «Атлантиса», разгонят их до восьми километров в секунду и вытолкнут на орбиту. Но почему ради всего святого они так долго, бесконечно долго не включаются?!

Корабль словно остановился. Ни вибрации, ни шумов, никакого движения… А если…

Последовал сильный толчок, перегрузка возобновилась. Зажигание работало точно по расписанию. Девять минут полета.

Загорелось табло бортовых часов.

— Орбита! — оповестил Питер Гримсби.

Перед глазами Саманты разворачивалась панорама Вселенной. Над опутанной голубой вуалью атмосферы Землей сияли огромные звезды на черном бархате. Солнце источало струи расплавленной меди. Эта картина, сотни раз виденная в проекционных устройствах комплексных тренажеров и знакомая до мелочей, потрясала и ошеломляла здесь, в реальном космосе. Саманте хотелось петь, хохотать и кувыркаться. Она отцепила замки ремней безопасности и взлетела над креслом.

— Черт возьми, парни! — звонко крикнула она. — Я летаю!

Это был первый доклад, принятый Центром управления в Хьюстоне с борта «Атлантиса». Под сводами зала грянул дружный смех. Напряжение уходило из сердец тех, кто переживал едва ли не сильнее астронавтов.

Освободились из объятий ремней и остальные.

Члены экипажа контролировали прохождение команд автоматики на раскрытие всей сети антенн радиосвязи и работу двигателей стабилизации.

— «Атлантис», говорит Хьюстон, — услышали астронавты голос Роджера Хэмилтона, — поздравляю, попали в точку…

— Вашими молитвами, — откликнулся Гримсби.

— Передаем уточненные параметры. Апогей 230 километров, перигей 175, наклонение орбиты 49 градусов 31 минута, период обращения девяносто минут. Выходите в режим гравитационной стабилизации.

— Понял вас, Хьюстон. — Командир засек положение Солнца по теневому индикатору и развернул корабль. Звезды переместились в иллюминаторе.

Саманта различила несколько знакомых созвездий.

— Это Орион, правильно? — она ткнула пальцем в стекло, как в звездную карту.

— Да, — ответил Тед Карсон. — А вот там, дальше — Кастор и Полуис, неразлучные близнецы.

— А вон Сириус!

Сириус, самая яркая звезда северного полушария, блестел над ними, словно благословляя полет «Атлантиса», распростершего крылья над Землей подобно величавому кондору.