Небеса могут подождать

Миссис Ларрена все стояла на крыльце, хотя и пыльного шлейфа «Доджа» уже было не видно. Потом она повернулась и вошла в дом.

— Ненадолго, — повторяла она, — ненадолго…

Сегодня они виделись в последний раз. Им никогда больше не суждено было встретиться.

Дорен опоздал всего на полчаса.

15

Люди Дорена (вернее, люди Рона Ричардса, временно переданные под команду Дорена) взялись за дело с ураганной энергией. У них было неоспоримое преимущество перед правительственными службами: они наверняка знали, что астронавты живы, и имели ясную цель. Под видом агентов ФБР они быстро вышли на лесничего Тома Хантера, без труда вытрясли из него информацию о краже и конфисковали записку Шалимова. Сам Дорен объезжал окрестные мотели. В «Суитуотере» он нашел брошенный джип лесничего, а портье (даром что был пьян) припомнил визит темнокожей женщины в мужской одежде, испарившейся вместе с «Порше-турбо» мистера Айронсайда. Машину с выбитым стеклом и отключенным бортовым компьютером обнаружили у вертолетной стоянки в Джексоне — там работать было труднее, так как полиция уже проведала о происшествиях, но сторож Джек все равно ничего вразумительного сообщить не мог. Пропали восемь канистр с горючим; исходя из прожорливости вертолетов типа «Дрэгонфлай» Дорен очертил на карте круг, в пределах которого лежало предполагаемое место назначения. В этот круг попал и Грин-Бэй, штат Висконсин. Раньше Дорен не верил, что беглецы направятся в дом Саманты, ибо считал это глупым и самоубийственным с их стороны. Теперь он понял, что его перехитрили.

Две скоростные машины одна за другой, влетели на поляну перед коттеджем. Из первой выпрыгнули Дорен и парень с автоматом, из второй появились трое с бельгийскими штурмовыми винтовками.

Дорен не исключал возможности, что в доме засели правительственные агенты, но проверить это не мог и был полон решимости в случае наличия таковых искрошить их в лапшу.

Они ворвались одновременно через дверь, террасу и окна спальни. Один из боевиков помчался наверх, второй выволок из кухни заплаканную миссис Ларрену.

— Здесь никого, сэр, — доложил парень сверху.

Никого? — Дорен пнул накрытый на двоих стол, с которого миссис Ларрена не успела убрать тарелки и полупустую бутылку «Метаксы», заглянул в ванную, где была сложена одежда Тома Хантера. — Ага, вот тряпье, украденное у старика… Придется побеседовать с этой черной обезьяной. Привяжите-ка ее к стулу покрепче…

— Итак, — Дорен встал перед женщиной, широко расставив ноги. — Как вы догадываетесь, мадам, вопрос у меня один. Где они?

— Кто? — миссис Ларрена почти не открывала рта, и Дорен скорее увидел этот короткий ответ-вопрос, нежели услышал.

— Кто? — переспросил он. — Не Чип и Дэйл, разумеется. Где Шалимов и Ларрена?

— Вы кощунствуете, — разлепила сухие губы миссис Ларрена. — Вам отлично известно, что они разбились при посадке.

Дорен резко повернулся, отдал приказ боевикам:

— Не стойте столбами! Может, они в сарае, подвале… Обыщите все!

Двое вышли во двор, а двое оставшихся начали обшаривать комнаты, расшвыривая1 и ломая все, что попадалось под руку. Миссис Ларрена ахнула, когда добрались до «кабинета» Саманты.

— Зачем вы все ломаете? Там вещи моей дочери… Вы что, не видите, что там негде спрятаться?

— Ну, согласно вашим же утверждениям, вещи ей уже не понадобятся, скривил губы Дорен. — Так где же наши герои?

— Мистер Дорен, — в комнату вошел один из хозяйничавших во дворе бандитов. — Я нашел для этой черномазой прекрасную сыворотку правдивости, — он взмахнул паяльной лампой. — Попробуем?

С ней любая заговорит.

Дорен, подумав, кивнул головой. Ухмыляющийся подонок достал зажигалку. Из жерла паяльной лампы вырвался язык гудящего пламени. Бандит отрегулировал его так, чтобы длина огненного клина составляла около десяти сантиметров и наклонился над миссис Ларреной, держа лампу в отставленной руке.

— Я последний раз спрашиваю вежливо, — процедил сквозь зубы стоящий напротив Дорен. — Куда они уехали? Марка и номер машины?

Миссис Ларрена молчала, с ужасом глядя на бледный огонь.

— Итак?

Горячее пламя приблизилось к руке пожилой негритянки. Шелк ее выходного платья задымился.

Она надела его на радостях, даже не подумав о том, что скажут в городе, увидев ее в праздничном наряде после известия о смерти дочери. В банке действительно решили, что миссис Ларрена немного свихнулась от горя.

Теперь, превозмогая усиливающуюся боль, в ее мозгу колотилась неуместная растерянная мысль: платье, жалко платье… Никаких героических подвигов, никаких стенаний о том, что если она не выдержит, эти люди убьют Саманту и человека, которого любит ее дочь, — да, да, миссис Ларрена не сомневалась в этом, пусть сама девушка еще не догадывалась!

Острие клина пламени вонзилось в предплечье миссис Ларрены. Запахло паленым мясом. Она не закричала, она не могла кричать. Воздух входил в ее легкие через открытый рот и не находил выхода.