Неандертальский параллакс

— О, — сказала Понтер, и Мэри почувствовала, как он выходит из неё. Она подумала, что он собирается просто перевернуть её на спину, но он встал рядом с кроватью и протянул к ней руку. Мэри недоумённо взяла его за руку, и он поднял с кровати и её — его твёрдый пенис упёрся в её мягкий живот. Он опустил руки, взял обе её ягодицы в свои широченные ладони и приподнял её над полом. Ноги Мэри будто сами собой разошлись и обхватили его вокруг пояса, и он опустил её прямо на свой пенис и практически без усилий начал двигать её вверх-вниз. Их губы соединились в поцелуе, её сердце стучало, его грудь вздымалась, и Мэри, задрожав всем телом и уже не в силах сдерживать стон, кончила, а Понтер тем временем ещё более ускорил ритм своих толчков, и Мэри немного отстранилась от него и глядела в его лицо, в его прекрасные золотистые глаза, которые он не отводил от неё, на его сотрясаемое оргазмом тело. И, наконец, они без сил повалились на кровать, она прижимала к себе его, а он — её.

Глава 26

Ни Мэри, не Понтер не позаботились о том, чтобы задёрнуть тяжёлые занавеси на окнах номера, так что когда взошло солнце, Мэри проснулась и увидела, что Понтер проснулся тоже.

— Доброе утро, — сказала она, глядя на него. Он, однако, уже некоторое время не спал, и когда он повернулся к ней лицом, из его глубоких глазниц вытекали слёзы.

— Что случилось? — спросила Мэри, осторожно утирая ему слёзы.

— Ничего, — сказала Понтер.

Мэри делано нахмурилась.

— Чёрта с два ничего, — сказала она. — Рассказывай.

— Прости, — сказал Понтер. — Вчера…

Мэри ощутила, как её сердце куда-то проваливается. Она считала, что вчера всё было просто великолепно. Неужели ему не понравилось?

— И что же вчера?

— Прости, — повторил он. — Это был первый раз с женщиной с тех пор, как…

Брови Мэри взлетели вверх — её осенило.

— С тех пор, как умерла Класт, — тихо закончила она.

Понтер кивнул.

— Мне её так не хватало, — пожаловался он.

Мэри положила руку ему на грудь, ощутила, как она поднимается и опускается в такт дыханию.

— Как бы я хотела с ней познакомиться, — сказала она.

— Прости меня, — сказала Понтер. — Ты была рядом, а Класт — нет. Я не должен был…

— Нет-нет-нет, — сказала Мэри. — Всё в порядке. Всё хорошо. Я тебя… — Она едва успела остановить себя. — Я тебя не виню за то, что ты так к ней привязан.

Она крепче обхватила его торс, крепче прижалась к нему. Нет, она не могла винить его за мысли о бывшей жене; в конце концов, она умерла не так уж давно, и…

И внезапно Мэри подумала о том, кто не пришёл ей на ум с тех пор, как Понтер подхватил её на руки в коридоре, о безликом призраке из её прошлого, который не встал между ней и Понтером. Но эта мысль ушла так же быстро, как и появилась, и так, одной рукой обхватывая Понтера и чувствуя его руку у себя на спине, она снова заснула, ни о чём не беспокоясь.

* * *

— Так вы имели с глексенской женщиной интимные отношения? — переспросил Селган, по-видимому, пытаясь скрыть своё удивление.

Понтер кивнул.

— Но…

— Что? — вскинулся Понтер.

— Но она… она глексенка. — Селдон помолчал, потом пожал плечами. — Она принадлежит к другому виду.

— Она человек, — твёрдо сказал Понтер.

— Но…

— Больше никаких «но»! — сказал Понтер. — Она человек. Они все — люди, все живущие в том мире.

— Как скажете. И всё же…

— Вы их не знаете, — сказал Понтер. — Вы не встречались ни с кем из них. Они люди. Они — это мы.

— Вы говорите так, будто оправдываетесь, — заметил Селган.

Понтер покачал головой.

— Нет. Вы, возможно, правы относительно других вещей, но здесь вы ошибаетесь. У меня нет никаких сомнений. Мэре Воган, Лу Бенуа, Рубен Монтего, Элен Ганье и все другие, с кем я там общался — человеческие существа. Вы придёте к пониманию этого; весь наш народ это когда-нибудь поймёт.

— И всё же вы плакали.

— Как я и сказал Мэре: я вспоминал Класт.

— Вы не чувствовали себя виноватым?

— В чём?

— Двое не были Одним в тот день.

Понтер задумался.