Неандертальский параллакс. Трилогия

— Но не моего, — ответила Лурт. — Если вы собираетесь налаживать отношения с Понтером, то где вы планируете жить? В его мира или вашем? Вы же знаете, у него здесь дети, партнёр, любимая работа.

— Я знаю, — сказала Мэри; у неё защемило сердце. — Я знаю.

— Вы говорили обо всём этом с Понтером?

— Я собиралась, но… но потом я узнала о Даклар.

— Ситуация чрезвычайно сложная, — сказала Лурт. — Вы наверняка и сами это понимаете.

Мэри шумно выдохнула.

— Конечно. — Она помолчала. — Но Понтер не такой, как другие мужчины, которых я знаю. — Глупая аналогия всплыла в голове: Джейн Портер и Тарзан. Джейн потеряла голову из-за Тарзана, который действительно был не такой, как известные ей мужчины. Тарзан, которого младенцем подобрали и вырастили обезьяны после гибели его родителей, лорда и леди Грейсток, был уникальным, единственным в своём роде. Но по словам Понтера в этом мире живёт сто восемьдесят пять миллионов человек, и, вероятно, все они были похожи на Понтера и так непохожи на грубых, жестоких, злых и мелочных мужчин из мира Мэри.

Однако Лурт после секундного раздумья кивнула.

— На мужчин, которых знаю я, Понтер тоже непохож. Понтер поразительно умён и по-настоящему добр. И…

— Да? — сказала Мэри.

В этот раз пауза была гораздо дольше.

— С Понтером в прошлом кое-что случилось. Он… был ранен…

Мэри легонько коснулась массивного предплечья Лурт.

— Я знаю о том, что произошло между Понтером и Адекором. Я знаю про его челюсть.

Мэри успела увидеть, как сросшаяся бровь Лурт взбегает на надбровный валик, прежде чем снова отвести взгляд.

— Понтер вам рассказал? — спросила Лурт.

— О своей травме — да; я видела рентгеновские снимки. Но не о том, кто это сделал. Об этом я узнала от Даклар.

Лурт произнесла слово, которое осталось без перевода, затем продолжила:

— Ну, тогда вы знаете, что Понтер целиком и полностью простил Адекора. Немногие люди на такое способны. — Она помолчала. — И, полагаю, исходя из его достойного восхищения поведения в прошлом, было бы неудивительно, если бы он простил и Даклар тоже.

— Так что же мне делать? — спросила Мэри.

— Я слышала, что ваш народ верит в своего рода посмертное существование, — сказала Лурт.

Мэри несколько опешила от внезапной перемены темы.

— Гмм, да.

— У нас такого нет; я уверена, Понтер вам об этом говорил. Возможно, если бы мы верили, что жизнь продолжится и после смерти, у нас была бы другая жизненная философия, так что давайте я вас познакомлю с базовыми принципами нашей жизни.

— Прошу вас, — сказала Мэри.

— Мы стремимся прожить свою жизнь так, чтобы в момент смерти испытывать как можно меньше сожалений. Вы ведь 145-я, не так ли?

— Э-э… мне тридцать пять… лет, конечно.

— Ага. Значит, вы прожили примерно половину вашей жизни. Спросите себя: через… через ещё тридцать пять лет, как вы выражаетесь, когда ваша жизнь подойдёт к концу, будете ли вы сожалеть о том, что не попытались установить с Понтером долгосрочные отношения?

— Да, полагаю, что буду.

— Выслушайте мой вопрос внимательно, подруга Мэре. Я ведь не спрашиваю, будете ли вы сожалеть об этом, если попытка будет успешна. Я спрашиваю, будете ли вы сожалеть о том, что не попытались, даже если у вас ничего не выйдет.

Мэри сощурилась, хотя её глазам было вполне комфортно за синими линзами.

— Не уверена, что понимаю, что вы имеете в виду.

— Я делаю свой вклад в области химии, — сказала Лурт. — Сейчас. Но это не было моим первым выбором. Я хотела сочинять истории, литературные произведения.

— Правда?

— Ага. Но у меня не вышло. Мои истории не читали, а прочитав — не хвалили. И мне пришлось найти другой способ делать вклад: у меня были способности к математике и науке, и я стала химиком. Но я не жалею о том, что попробовала сочинять истории и потерпела неудачу. Конечно, я предпочла бы достичь успеха, но я знаю, что перед смертью мне было бы грустнее, если бы я вообще не попробовала, чем когда я попробовала и была вынуждена признать неудачу. Так что я пыталась — и у меня не вышло. Но я рада тому, что теперь я знаю это. — Лурт помолчала. — Так вот: понятное дело, что вы были бы счастливее всего в случае, если бы ваши отношения с Понтером сложились. Но будете ли вы счастливее, подруга Мэре, зная, что вы попытались и не смогли наладить отношения с Понтером, или зная, что вы так и не сделали такой попытки?

Мэри задумалась. Несколько минут они шли молча. Наконец, Мэри сказала:

— Я должна попробовать. Иначе я буду себя ненавидеть всю оставшуюся жизнь.

— Тогда, — сказала Лурт, — ваш путь известен.

Глава 35

До того, как Двое станут одним, всё ещё оставался целый день, однако Понтер и Мэри встретились в павильоне архива алиби. Понтер провёл её в южное крыло, и теперь они стояли перед стеной, покрытой маленьким углублениями, каждое из которых содержало куб из реструктурированного гранита размером примерно с волейбольный мяч. Мэри уже научилась различать неандертальские цифры. Куб, на который Понтер направлял свой компаньон, был отмечен номером 16321. Больше он никак не был отмечен, однако, как и у соседних кубов, в центре одной из его граней горел синий огонёк.