Неандертальский параллакс. Люди

– Не могу осуждать тебя за то, что я тебе неприятна, – сказала она. – Я знаю, что вредила Адекору, а вредить чьему-то партнёру – всё равно что вредить ему самому. – Она заглянула Понтеру в глаза. – Понтер, я прошу прощения. Я надеялась застать здесь и Адекора и извиниться перед ним тоже, но опоздала.

– Ты говоришь, что сожалеешь, – сказал Понтер, – но то, что ты делала…

– Я делала ужасные вещи, – прервала его Даклар, опуская взгляд к земле, к своим ногам, затянутым в матерчатые мешки на концах чёрных штанин. – Но я хожу к скульптору личности, принимаю лекарства. Лечение только началось, но я уже чувствую себя не такой… злой.

Понтер имел некоторое представление о том, через что прошла Даклар. Она не только потеряла партнёршу, которую делила с Понтером; задолго до этого она потеряла партнёра, Пелбона, которого однажды утром увели принудители. О, потом он вернулся, но не весь. Его подвергли кастрации, и их отношениям пришёл конец.

Понтер был неимоверно потрясён смертью Класт, но у него хотя бы оставались Адекор, и Жасмель, и Мегамег – они помогли ему справиться. Как же тяжёло должно было быть Даклар, у которой ни Пелбона, ни детей.

– Я рад, что тебе лучше, – сказал Понтер.

– Лучше, – подтвердила Даклар, снова кивнув. – Я знаю, что мне предстоит долгое лечение, но да, мне полегчало, и я…

Понтер ждал, что она продолжит, но она молчала.

– Да?

– Ну, – сказала она, пряча глаза, – просто я вроде как одна… – Она снова замолкла, но потом продолжила без вмешательства Понтера: – И ты тоже один. И, в общем, когда Двое становятся Одним, чувствуешь себя таким одиноким, когда не с кем провести время. – Она коротко взглянула ему в лицо, но снова отвернулась, словно боясь того, что может увидеть.

Понтер был озадачен. Однако, если подумать…

Даклар была умна, а это всегда влекло Понтера. В её волосах серебрились восхитительные серые пряди, сплетаясь с натуральными каштановыми. А ещё…

Но нет. Нет. Это безумие. После того, что она сделала с Адекором…

Понтер почувствовал покалывание в челюсти. Это иногда случалось, хотя чаще зимой поутру. Он поднял руку, чтобы почесать это место сквозь бороду.

229 месяцев назад ему сломали челюсть, и сделал это Адекор – они поругались из-за пустяка. Не приподними Понтер в тот момент голову, удар Адекора убил бы его на месте.

Но Понтер вскинул голову вовремя, и хотя половину нижней челюсти и семь зубов пришлось заменить искусственными дубликатами, он остался жив.

И он простил Адекора. Понтер не выдвинул обвинений, и Адекор избежал скальпеля принудителя. Он прошёл курс лечения по контролю гнева, и за все месяцы, что минули с тех пор, ни разу не замахнулся на Понтера или кого-либо ещё.

Прощение.

Он много беседовал с Мэре там, в её мире, о её вере в Бога и о человеке – якобы его сыне, – который пытался научить прощению народ Мэре. Мэре была последовательницей учения этого человека.

Ведь, в конце концов, Понтер и правда один. Невозможно было предсказать, что Верховный Серый совет решит по поводу открытия портала в мир Мэре; и даже если они всё же на это решатся, у Понтера не было абсолютной уверенности в том, что портал получится восстановить.

Прощение.

То, что он дал Адекору полжизни назад.

То, что система верований, которой придерживалась Мэре, ценила больше всего на свете.

И, по-видимому, то, в чём Даклар сейчас нуждалась больше всего.

Прощение.

– Хорошо, – ответил Понтер. – Ты должна помириться с Адекором. При этом условии я готов забыть о вражде, которая возникла между нами в связи с последними событиями.

Даклар улыбнулась.

– Спасибо. – Но потом её улыбка померкла. – Ты не возражаешь против моей компании – пока дети не освободятся, конечно? Я всё ещё табант Меги, и они с Жасмель всё ещё живут в одном доме со мной, но я знаю, что тебе нужно побыть с ними, и не буду мешать. Но до тех пор…

Она замолкла, не договорив, но её глаза снова на короткий миг встретили взгляд Понтера, и в них было явное предложение заполнить пустоту.

– До тех пор, – сказал Понтер, принимая решение, – да, до тех пор я буду рад твоему обществу.

Глава 4

Лаборатория Мэри в Йоркском университете выглядела такой же, какой она её оставила; несмотря на всё, что произошло с ней в последнее время, прошло всего тринадцать дней с тех пор, как она была здесь в последний раз.

Дария Клейн – одна из аспиранток Мэри – определённо продолжала регулярно сюда наведываться в её отсутствие. Место, за которым она работала, потерпело перестановку, а диаграммы на стене свидетельствовали, что секвенирование древнеегипетской Y-хромосомы идёт полным ходом, и многие пустые места уже заполнены.