Не жди моих слез

Родители обрывали мой телефон. Я разговаривала с ними вполне нормальным, с моей точки зрения, голосом, и тем не менее мама рвалась меня проведать. Ей казалось, они с Ленькой помогут мне выкарабкаться из какой-то ямы на божий свет. (Это почти цитата из мамы, хотя я и привожу ее без кавычек.) Только их мне не хватало. А потом, кто сказал, что я хочу на этот божий свет? Может, мне в этой яме хорошо, а? Спокойно по крайней мере. К черту страсти. Устала от них, как гончая собака после королевской охоты. Страсти расшатывают нервную систему, портят цвет лица, пагубно влияют на пищеварение и так далее. Мне еще не хотелось умирать, но вовсе не потому, что я боялась смерти в том смысле, в каком ее понимает подавляющее большинство людей — мне казалось, там будет еще занудней. К тому же я не совсем разлюбила свое тело. Там его у меня отнимут. Оставят только душу. А она, думаю, и есть источник всех моих бед и неурядиц.

Я не собиралась искать Леню — он для меня умер. Он оказался слабаком. Слабаки любить не умеют, а мне как-то не хотелось любить тех, кто не любит меня. Уверена, нет на свете бессмысленней занятия, чем любить тех, кто тебя не любит. Леня меня разлюбил, следовательно, я вычеркнула его из своей жизни.

В ней стало пусто и неуютно.

… В ту компанию я попала случайно. По обыкновению болталась по Тверской, зашла в «Макдональдс» запихнуть в себя хоть что-то — за последнее время я здорово похудела, и это не прибавило мне красоты. Возле фонтана сзади Пушкина толпились какие-то молодые люди. Один из них вдруг взял меня под руку, но сделал это совсем не так, как делает самец, выбравший для себя самку. Компашка, в том числе и я под руку с этим молодым человеком, двинулась в сторону Петровки. Я обратила внимание, что среди нас несколько девиц. В джинсах и тусклого цвета куртках и хламидах они мало чем отличались от парней. На мне было примерно то же, вот почему, думаю, меня приняли за свою. Какая разница, с кем и как скоротать вечер…

Квартирка оказалась ничего себе, правда, пыльная и захламлена всяким старьем. Мы расположились на ковре — кружок из восьми человек, если мне не изменяет память. Музыка была клевая, хоть я и не поклонница современных ритмов — застряла где-то на нормальном здоровом рок-н-ролле. Ребята о чем-то говорили. До меня долетали отдельные слова — они говорили спокойным, даже приглушенным тоном. Меня это вполне устраивало Меня не интересовало, о чем они говорят.

Пустили по кругу какую-то сигарету. Конечно, я с ходу просекла, что это такое. Вспомнила, как мне было хорошо в гареме у Али, где мне во все подмешивали какую-то наркоту. Обозвала себя мысленно дурой, что не сообразила раздобыть травки раньше — скольких она спасла от петли и прочих опрометчивых поступков.

Я ничего не ощутила с первой затяжки, а потому затянулась еще раз.

— Рухнешь, подруга, — сказал парень справа. — Крутая травка.

— И не такую курила.

Мои ноги вдруг налились свинцовой тяжестью, по затылку словно чем-то тяжелым ахнули. Похоже, эти далеко не приятные ощущения отразились на моей физиономии — тот же парень взял меня за запястье и изрек, скорчив ехидную гримасу:

— Это тебе не Лондон, метла. От нашего угощения можно словить кайф в морге. А там холодно и неприбрано. Но самое страшное, что эти хамлюги кладут на один стол людей разного пола. Чего-чего, а я бы не хотел очутиться на одной горизонтальной плоскости с существом женского пола.

У меня поплыло перед глазами. Хлынули слезы. Изнутри поднималась волна мути.

Я очухалась на мостовой. Я сидела, прислонившись к стене. Моя куртка была вся в блевотине. От нее воняло, как от забитого мусоропровода, и у меня начались характерные позывы. Потом я отрубилась. Намертво.

…Кто-то бил меня по щекам. Моя голова болталась из стороны в сторону, и это причиняло зверскую боль. Думаю, эта боль и привела меня в чувство.

Я открыла глаза.

— …чай… ца. — Мои губы были словно из камня. Я хотела сказать: «Кончай драться».

— Все. Теперь давай снимем эту гадость. От тебя воняет помойкой. — Парень ловко стащил с меня куртку и зашвырнул ее подальше. — А где твои дружки?

— У меня их нет.

Губы уже почти слушались меня.

— Ты что, сама накачалась этой дрянью?

— Какое тебе дело? — Я попыталась поднять воротник-хомут моего свитера — мне было зябко.

— Ладно, после поговорим. Ты где живешь?

— Какое тебе дело?

Эту фразу я повторила только потому, что мои губы ее хорошо отрепетировали.

— Собираешься заночевать на улице? — не унимался парень.

— Какое тебе… — Я расхохоталась. У меня началась настоящая истерика. Потом меня снова вывернуло. И стало необыкновенно легко.

— Идем ко мне, — сказала я парню. — Есть шампанское и закусь. Трахаться не будем — не бойся.

Я поднялась и сделала полшага вперед. Ноги подогнулись. Парень подхватил меня возле самого тротуара.

— У меня нет денег на такси, — сказал он. — Ты далеко живешь?

— Хочешь донести на руках?

— Придется. Не бросать же тебя на улице.

— Какой ты правильный. — Я снова рассмеялась. Это был уже нормальный и даже веселый смех. После стольких адских мук травка наконец сделала свое дело.